Join Date: Dec 2006
Location: Այստեղ, այլուր....
Rep Power: 19 
|
ЭЛЕГИЯ
На сердце века раны тех времен
Я должен высечь, завещав армянам:
На памятнике всеармянским ранам —
Два миллиона горестных имен,
Трагедию земли — предсмертный стон
Двух миллионов жертв под ятаганом.
У мира на глазах, как будто всех
В кровавом этом море укатало,
И человеколюбие молчало...
Два миллиона выстраданных вех!
А как же в людях доброе начало?
И желтизну застывших о смерти лиц
Луна впитала, вознесясь над ними
Пергаментом, одною из страниц
Истории, воспринятой живыми, —
Осенний лист, который в небосвод
Взметнуло, вырвав с мясом, лихолетье,
И много меньше стало нас на свете,
Осталась горстка в тот жестокий год.
И начертать на сердце супостата
Я должен, взяв резец и молоток,
Два миллиона выстраданных строк,
Глубоких, как ущелье Арарата:
За каждою строкою — человек,
Боль, рана, не зажившая поныне, —
Два миллиона чистых, словно снег
На склонах нашей вековой святыни.
Я должен высечь эти имена,
Чтобы спалось в сырой земле спокойней
Двум миллионам, унесенным бойней, —
Вселенная, тут и твоя вина!
Живым потоком мы брели устало
По выжженным безлюдным деревням.
И зрелище резни от нас скрывала
Ночная мгла из состраданья к нам.
Ступая в мертвой темноте неверно,
Я под ноги глядел, чтоб не упасть,
И голову ребенка вдруг извергла
Навстречу мне зловещей ночи пасть.
Я в ужасе глядел остекленело:
Светилась кровь невинная во тьме,
В глазах еще живое что-то тлело...
Потом луна пришла на помощь мне,
И мы в молчании взялись за дело,
Могилу роя рядом, на холме.
И, мертвое дитя предав могиле,
Сошли с холма и потащились прочь,
Хотя мертвее мертвых сами были,
И в саван нас укутывала ночь.
Скажи, цветок, где стебелек твой тонкий?
Кому ты помешать на свете мог?
И кем ты был — девчушкою? мальчонкой?
Где твое тельце детское, цветок?
В каком саду, цветок, тебя сорвали?
Где пробил над тобою грозный час?
Где изверги тебя четвертовали?
Где бирюзовый свет очей погас?
Где ты, несчастный, встретился злодею?
Где был отец, что ты не звал его?
Где мать? И почему ты был не с нею,
Не обхватил ручонками за шею?
Она не знает, что дитя мертво...
Измучены, без крова и без пищи,
Мы молча шли сквозь новый Дантов ад:
Пред нами — смерть,
За нами — пепелища.
Изгнанникам отрезан путь назад...
СКОЛОК
(У развалин Звартноца)
Когда стою, не отрывая глаз
От этой церкви рухнувшей старинной,
Я думаю: алмаз — всегда алмаз,
Руины храма — храм, а не руины,
Пускай остались лишь куски колонн,
А храм людьми и временем спален...
Таков и мой народ. В иные сроки
Под стать Звартноцу он стоял, высокий.
Но время шло и старились миры —
Он в сколок превратился из горы.
Бессмертный из бессмертных, этот сколок
Крушил мечи, и век его был долог.
Однако на бесчисленных кострах
Он все равно бы обратился в прах,
Когда б — живой водою из колодца —
Не письмена великого Маштоца:
Как жемчуг из-под вражеских копыт —
Враг не сожжет его, не раздробит.
Всегда и всюду тридцать шесть богов
Спасут армян от смерти и оков.
|
