Девушка сжала кулаки и глянула на него. Черные глаза ее горели
ненавистью. Но она промолчала.
- Ты пьян, Ганс, - сказал Вилли.
- Трезвее трезвого. Говорю сущую правду, и пусть они эту правду узнают
раз и навсегда.
- Нет, ты пьян! - крикнула девушка. Она уже больше не могла
сдерживаться. - Уходите, уходите же!
- А, так ты понимаешь по-немецки? Ладно, я уйду. Только на прощание ты
меня поцелуешь.
Она отпрянула, но он удержал ее за руку.
- Отец! - закричала девушка. - Отец!
Фермер бросился на немца. Ганс отпустил девушку и изо всей силы ударил
старика по лицу. Тот рухнул на пол. Девушка не успела убежать, и Ганс тут
же схватил ее и стиснул в объятиях. Она ударила его наотмашь по щеке. Ганс
коротко и зло рассмеялся.
- Так-то ты ведешь себя, когда тебя хочет поцеловать немецкий солдат?
Ты за это поплатишься.
Он что было сил скрутил ей руки и потащил к двери, но мать кинулась к
нему, вцепилась ему в рукав, стараясь оторвать от дочери. Плотно обхватив
девушку одной рукой, он ладонью другой грубо отпихнул старуху, и та, едва
устояв на ногах, отлетела к стене.
- Ганс! Ганс! - кричал ему Вилли.
- А иди ты к черту!
Ганс зажал рот девушки руками, заглушая ее крики, и выволок ее за
дверь.
Вот так оно все и произошло. Ну, сами посудите, кто во всем этом
виноват, не она разве? Залепила пощечину. Дала бы себя поцеловать, он тут
же и ушел бы.
Ганс мельком взглянул на фермера, все еще лежавшего на полу, и еле
удержался от смеха: до того комична была у старика физиономия. Глаза у
Ганса улыбались, когда он посмотрел на старуху, жавшуюся к стенке. Боится,
что сейчас и ее очередь подойдет? Напрасно беспокоится. Он вспомнил
французскую пословицу.
- C'est le premier pas qui coute [труден только первый шаг (франц.)], -
сказал он. - Нечего реветь, старуха. Этого все равно не миновать, рано или
поздно.
Он сунул руку в боковой карман и вытащил бумажник.
- На вот сотню франков. Пусть мадемуазель купит себе новое платье. От
ее старого осталось не много.
Он положил деньги на стол и надел каску.
- Идем.
Они вышли, хлопнув дверью, сели на мотоциклы и уехали. Старуха
поплелась в соседнюю комнату. Там на диване лежала ее дочь. Она лежала
так, как он ее оставил, и плакала навзрыд.
Три месяца спустя Ганс снова оказался в Суассоне. Вместе с победоносной
германской армией он побывал в Париже и проехал на своем мотоцикле через
Триумфальную арку. Вместе с армией он продвинулся сперва к Туру, затем к
Бордо. Боев он и не нюхал, а солдат французских видел только пленных. Весь
поход был такой развеселой потехой, какая ему и не снилась. После
перемирия он еще с месяц пожил в Париже. Послал цветные почтовые открытки
родне в Баварию, накупил всем подарков. Приятель его Вилли, знавший Париж
как свои пять пальцев, там и остался, а Ганса и все его подразделение
направили обратно в Суассон в оставленную здесь немецкими властями часть.
Суассон - городок славный, и солдат расквартировали неплохо. Еды вдоволь,
а шампанское почти даром, за бутылку одна марка на немецкие деньги. Когда
вышел приказ о переводе в Суассон, Гансу пришло в голову, что забавно
будет зайти взглянуть на ту девчонку с фермы. Он приготовил ей в подарок
пару шелковых чулок, чтобы она поняла, что он зла не помнит. Ганс хорошо
ориентировался и был уверен, что без труда разыщет ферму. Как-то вечером,
когда заняться было нечем, он сунул чулки в карман, сел на мотоцикл и
поехал. Стоял погожий осенний день, в небе ни облачка; местность красивая,
холмистая. Уже очень давно не выпадало ни капли дождя, и, хотя был
сентябрь, даже немолчно шелестящие тополя не давали почувствовать, что
лето близится к концу.

__________________
«Никто никого не может потерять, потому что никто никому не принадлежит.»