Хождение на Восток]
Речь идет не только о многих годах пребывания Джованни Гуайта в России, не только о его поездках в Армению. Речь идет о познании человеком Запада основ иной, но родственной духовности.
Расскажите о себе, о Вашем пути к армянской теме.
Я итальянец, родился на острове Сардиния. Высшее образование получил в Швейцарии, в Лозаннском и Женевском университетах. Первое образование у меня филологическое — русский язык и литература, параллельно я обучался богословию. В связи с моей языковой и богословской специализацией, стал заниматься православием, историей Русской Православной Церкви. Занимался этим в Швейцарии, затем в Италии. Первый раз приехал в Россию в 1985 году, постоянно живу здесь с 1988 года. Обучался в православной Духовной Академии на правах слушателя.
До сих пор я продолжаю заниматься историей Русской Церкви и, шире, — древних Восточных Церквей: Армянской, Коптской, Сирийской и так далее. Преподаю в университетах Москвы и Рима.
Непосредственно Армянской Церковью я заинтересовался благодаря встрече с католикосом Гарегином I , которого впервые увидел в 1997 году в Австрии, в Граце на Втором Европейском Экуменическом Собрании. Он выступал там и выступал блестяще. Я же достаточно давно искал иерарха одной из Восточных Церквей, с которым бы мог написать книгу-интервью, как это часто делается на Западе. Побеседовать с таким человеком о современных проблемах, на темы сложные для Церкви, в особенности, для Восточных Церквей. Например, клонирование — есть у Церкви слово об этом? Другая тема: конец советского времени. Это ведь и конец определенной идеологии. С одной стороны множество ужасных страниц, в том числе террор. С другой — социальные стремления, идея равенства. Что может сказать Церковь после завершения такой эпохи? Как она оценивает экуменическое движение, диалог между Церквями — благо это или зло? Если понимать экуменизм как равнодушие — будто нет между нами никакой разницы, и все равно, к какой Церкви относится каждый — то это настораживает церковных людей. И правильно настораживает, поскольку каждая Церковь имеет свои традиции, свою доктрину. С другой стороны: диалог между христианами не просто может иметь место, но должен иметь место. Есть заповедь Иисуса Христа: “Любите друг друга”. А если нет никакого диалога, о какой любви может идти речь?
Найти нужного мне иерарха оказалось делом непростым. Мне требовался открытый человек, собеседник, который отвечал бы не конъюнктурно, не дипломатично, а именно так, как он думает на самом деле. Поиск продолжался до того времени, когда я встретил Гарегина I . Не только его речь произвела на меня впечатление, но и пресс-конференция, где Его Святейшество экспромтом, как он это всегда любил, отвечал на всевозможные вопросы журналистов. Само выступление было посвящено как раз диалогу между Церквями в современном мире. Еще будучи Католикосом Киликийского престола Гарегином II , он занимался этим очень долго. И прежде своего избрания, в 60-е годы он представлял Киликийский католикосат на Втором Ватиканском соборе, где впервые присутствовали представители некатолических церквей. Он также активно участвовал в работе Всемирного Совета Церквей в Женеве.
Думаю, Вы знаете, что на Западе, да и в России приходится сталкиваться с представлениями об Армении, как о маленькой стране и об Армянской Церкви, как маленькой и ничего особенного собою не представляющей. Когда в Граце должен был
выступать Гарегин I , я услышал от русских переводчиков, что вот, теперь будет говорить какой-то армянин, придется переводить его на английский. Но Гарегин I владел английским, учился в Оксфорде. Потом, на пресс-конференции он с одинаковой легкостью отвечал и на английском, и на французском. Но главным было содержание. Сразу стало ясно: вот уникальное явление — древняя Церковь, одна из самых древних в мире, небольшая, немногочисленная, но присутствующая повсюду. Это уникальный опыт — с одной стороны Армянская Церковь национальна, как русская, сербская и другие Восточные Церкви, с другой она есть везде, как католическая или протестантская. Будучи традиционной, как все Восточные Церкви, она сталкивается с современными проблемами по всему миру. Тут опыт Армянской Церкви может пригодиться и Русской Церкви, и даже католикам, в силу равновесия между национальным характером и открытостью.
Какое-то время мы переписывались с католикосом, потом он согласился на предложенную мной работу. Помимо Армянской Церкви, помимо общеправославных тем мы говорили о его личной судьбе, по-своему уникальной — судьбе человека, рожденного в Сирии, в армянской деревне Кессаб на границе с Турцией. Говорили о вопросах, которые задает себе каждый человек: а что, собственно говоря, значит верить в Бога, что меняется в жизни человека, если он верует? И еще более сложные вопросы. В Евангелии написано, что Бог есть любовь. Тогда почему геноцид, почему Спитакское землетрясение?
Мы общались на французском. У католикоса не было никаких записей, он всегда отвечал без всякой подготовки, экспромтом. И ни разу не случалось, чтобы он отказался отвечать на вопрос.
Книга получилась очень удачной, вышла на английском, французском, итальянском, русском языках, были два перевода на армянский. Она имела довольно большой успех. Важно, что российское издание читали не столько армяне, сколько русские люди. Другая приятная для меня вещь: мне до сих пор звонят или пишут молодые армяне, сообщают, что благодаря этой книге они фактически познакомились со своей Церковью. Последний случай был буквально позавчера. В метро, пока я спускался по эскалатору, меня остановили молодой парень с девушкой: “Спасибо Вам за книгу”. “За какую книгу?” — спросил я, немного растерявшись от неожиданности. “За чудесную книгу с Католикосом. Мы ведь армяне”. Они узнали меня по фотографии на внутренней стороне обложки... Главная причина успеха книги — невероятная способность Вехапара беседовать со всеми: будь то молодые или немолодые люди, образованные или простые, западные или восточные армяне или вот такой итальянец, как я.
В истории Церкви и вообще в истории бывают люди, играющие пророческую роль — таким был Гарегин I в современной истории Армянской Церкви. Он был наделен удивительной способностью внушить любовь к Армении и ее Церкви. Я ведь достаточно давно занимался Православием, но не армянской темой. Только после знакомства с Вехапаром я написал книги “1700 лет верности”, “Армин Вегнер. Крик с Арарата” и вот сейчас заканчиваю еще одну книгу о другом свидетеле геноцида — арабе Файезе эль-Гусейне, который уже в 1916 году написал о том, что сам видел и слышал, будучи в Диарбекире. Это будет его текст с моими комментариями.
Вы прекрасно знакомы с догматикой католицизма и православия. Что Вам кажется важным отметить в догматике Армянской Апостольской Церкви?
Слава Богу, со второй половины XIX века и в особенности в ХХ веке богословы разных Церквей смогли рассеять главный предрассудок в отношении Армянской Церкви и других так называемых “дохалкидонских” Церквей. В течение практически полутора тысяч лет их оценивали как монофизитские. Сейчас ни один серьезный богослов так не считает. Это недоразумение историческое, политическое, лингвистическое. Когда армяне говорили “одна природа” они имели в виду “единая природа”, но не единственная. Если считать, что Христос только Бог или только человек — это, безусловно, ересь для любого христианина. Но если признавать, что он одновременно Бог и человек, то формулировка уже гораздо менее важна.
