Все буду молчать.........
Join Date: Mar 2007
Location: Много будете знать скоро состаритесь...
Age: 44
Rep Power: 32 
|
Re: Стихи о маме ...
* * *
В ущелье старости, в молчанье, в забытье
спускается она, и никогда отныне
ей не подняться вверх, когда зовут ее
подснежники в горах, банджар-трава в долине.
Я раньше журавля спущусь на Алагяз,
я встану до зари, чтобы в горах Ширака
подснежников нарвать и в полуночныйчас
их отнести в ущелье.старости и мрака.
Я из объятий гор любовно принесу
в объятья матери шальной весны дыханье,
ее цветенья хмель, раздолье и красу,
сиянье всех лугов, всех листьев колыханье.
* * *
Моей матери
Весенние ветры тепло принесли, —
Конец холодам! Двери настежь скорее!
Сегодня я, ветры, от дома вдали,
Пусть мать мою ваше дыханье согреет!
Овейте ее ароматами трав,
Кого, как не мать, вам лелеять влюбленно?
И вы, родники, склоны гор напитав,
Раскиньте у ног ее бархат зеленый!
И вы, голубые фиалки весны,
Целуйте следы ее в благоговенье!
А вы хоть на миг возвратите мне, сны,
Одно материнское прикосновенье!
* * *
Маленькая, кроткая моя,
Просто — мать каких не счесть на свете.
Не сравню родную с солнцем я, —
Тихим огоньком она мне светит.
Но когда внезапно на лету
Горе тучей солнце заслоняет —
Наступающую темноту
Огонек чуть видный разгоняет.
Маленькая, кроткая моя,
Просто — мать, каких не счесть на свете.
С горстку солнца вся-то жизнь твоя.
А душе и днем и ночъю светит.
* * *
Миновали сроки, минул год жестокий,
Ждать не перестала мать свое дитя,
Все на путь глядела, темный путь далекий,
Так и смерть встречала, глаз не отведя.
Между трав высоких над ее могилой
Расцвели весною синих два цветка.
То глаза, тоскуя, снова мать раскрыла —
Все с дороги сына ждет издалека.
ЭКСПРОМТ
Мать моя неграмотна, но впрок
Ей пошла бы грамота едва ль!
Пусть прочесть не сможет этих строк,
Не узнает про мою печаль.
* * *
Я знаю: как бы ни ушел от дама далеко,
Ширакским полем я твоим всегда останусь, мать.
И как бы ни поднялся я под солнцем высоко,
За твой подол я, как дитя, как сын, держусь опять.
Стоишь ты, словно Арагац, ты видишь дальше всех,
Ширакским полем я внизу — у материнских ног.
О мать, ты наверху — зима, ты вековечный снег,
А я у ног твоих — весна, несущийся поток.
Но если ранний снег падет на голову твою,
Цветы полей прольют росу, а я слезу пролью.
Хоть не погиб в бою твой сын, не унесен войной,
Другие голову твою покрыли сединой.
И вот от мира одного я требую — твой сын, —
Чтоб мир на голове твоей не добавлял седин.
* * *
О путник, голову склони,
постой в молчанье.
Здесь упокоена навек
горсть мирозданья.
Здесь сердце матери моей
перед тобою,
дотла сожженное людской
бедой и болью.
Вобравшее вселенной всей
скорбь и страданье.
О путник, голову склони,
постой в молчанье!
* * *
Не спится мне в зимнюю стылую ночь,
бессонна и в небе луна.
Лишь маму я вспомню — и снова невмочь,
и сердцу опять не до сна.
Укрыта кладбищенской слезной землей
она на далекой меже.
Одно хорошо, что холодной зимой
она не замерзнет уже...
* * *
Во сне увидел маму я,
увидел маму я во сне.
Мечта заветная моя
сбылась, и рай явился мне.
Проснулся я, а мамы нет.
Безжалостен слепящий день.
Что сердцу этот яркий свет!
Меня коснулась скорби тень.
* * *
Мать молвила:
— Кто-кто, но ты, сынок,
про день рожденья моего бы мог
не спрашивать. Тебе ль не знать ответ?
У армянина дня рожденья нет.
Как птица феникс, в этом мире он.
Он был убит и наново рожден,
и, возрожденный, он убит был снова,
но жизнью был опять вознагражден.
Веками убивают нас, а мы
вновь воскресаем из могильной тьмы.
И потому не спрашивай меня,
когда я возродилась из огня,
когда я увидала белый свет.
У армянина дня рожденья нет.
* * *
Отдели от души своей, мама, для меня хоть один черенок,
Чтобы горькому древу вселенной я привить доброту твою мог,
Чтоб цвела она, не отцветая, всходы зла и печали тесня,
Чтобы люди любили друг друга беззаветно, как любишь меня.
* * *
Снег тихо падает и к маме
на грудь ложится, чист и сух,
как будто ангелы крылами
легчайший стряхивают пух.
И на могиле, полный скорби,
он застывает — и, живой,
он превращается в надгробье,
в суровый мрамор вековой.
Затем и нежно и безгрешно
летят снега и даль бела,
что праведна и безутешна
жизнь матери моей была.
Затем, высокий и печальный,
снегов медлителен полет,
что и природа отдает
ей, матери, свой долг прощальный.
* * *
Не знают, отчего ты так бледна.
Им звук пустой — тех бедствий времена.
Не знают, и едва ли им поверится,
что в этот век жестокий и лихой
моей надежды слабенькое деревце
ты одеваешь свежею листвой.
Не знают, что душа твоя распята,
что на кресте трех войн она горит.
Осколки от короны Арарата
в груди твоей, и грудь твоя болит.
* * *
Стал бы к матери злым и придирчивым я,
Если б мог я к ней злым и придирчивым стать,
Чтоб не так безоглядно любила меня,
Чтоб не стоило слез ей по мне проливать,
Чтобы, если придется меня потерять,
Не заметила б даже потери своей,
Чтоб ни разу потом и не вспомнила мать
Обо мне, о беспутнейшем из сыновей.
Только станет ли это защитою ей?
Каковы мы ни есть, всех нас матери жаль.
Смерть ребенка ей собственной смерти страшней,
И острее отточенной стали печаль.
* * *
Вот монастырь, вдали от всех дорог
стоящий на высокой горной тверди.
В безмолвии о вечности и смерти
он думает, замшел и одинок.
Прозрачная, подобьем хрусталя,
струится вниз вода с горы печальной,
кристальная, как будто изначально
она струится из монастыря.
Здесь мама побывала и тайком
свои молитвы прошептала Богу.
Ее слеза по горному отрогу
скатилась вниз и стала родником.
* * *
Ни великой любви, ни бессмертной
никогда не встречал у людей,
кроме той — бесконечной, безмерной,
в сердце мамы почившей моей.
Как все суетно в мире, и грустно,
и темно — невозможно понять.
Лишь она навсегда безыскусна,
драгоценна, единственна — мать.
Лишь ее в тишине посещает,
отвечает на боль и на вздох,
лишь ее в темноте освещает,
ей внушает любовь свою Бог.
Всю возможную святость людскую
он вдохнул в глубину ее глаз.
Оттого я сейчас и тоскую,
оттого я и плачу сейчас.
Что мне проку, что память нетленна,
что рыдания сороковин,
если в этой печальной вселенной
я навеки остался один.
Как все горестно в мире, как горек
этот суетный круговорот...
И один человек только дорог —
тот, который уже не придет.
***
Мать, пахнет молоком твоим
От нашей почвы и ручьев,
От радостных родных цветов,
От свежих нив и от лесов.
Мать, пахнет молоком твоим
От звонких, чистых родников,
От розовых густых кустов,
От губ, целующих без слов.
Мать, пахнет молоком твоим
От наших вин и от хлебов,
От дерзостных твоих сынов.
Ованес Шираз.
|
