Честный наместник на практике; в теоретических построениях Цицерона

Рассмотренный выше материал не является завершённым, ибо выше приводились лишь более или менее яркие примеры деятельности отдельных личностей. Однако же задача исследования не ограничивается констатацией фактов. Объяснение же изложенных выше фактов вполне возможно при учёте следующих трёх взаимосвязанных факторов.

1) Было бы всё же несправедливо изображать практику управления провинциями исключительно чёрной краской. Меры защиты от произвола наместников и их окружения всё же существовали и действовали.

2) Необходимо также иметь в виду, что среди наместников провинций встречались действительно честные и порядочные люди.

3) Для темы исследования особое значение приобретает, далее, идеологическая составляющая всех описываемых процессов - как именно римляне сами оценивали свою политику в провинциях и как римляне относились к провинциалам.
Начнём с проблемы честности наместников. Авл Геллий сохранил отрывок из речи Гая Гракха, которую он произнёс после исполнения обязанностей наместника Сардинии. [122] О многом говорит уже сам заголовок, открывающий рассказ про Гая Гракха. "Знаменитейший отрывок из речи Гая Гракха о своей бережливости и добрых нравах." По словам Авла Геллия, Гай Гракх, обращаясь к народу, говорил о том, что действовал он в провинции согласно вашим интересам, а не так, как, возможно, следовало бы поступать согласно собственным амбициям. Гай Гракх далее особо подчёркивает, что он вёл себя в провинции следующим образом: ни от кого он не получал взяток, никто не может сказать, что он, будучи наместником, ввёл кого бы то ни было в непредвиденные расходы. Авл Геллий особо подчёркивает и заключительную мысль Гая Гракха в этой речи. Он. Гай Гракх, уехал в провинцию с поясами полными денег, а приехал обратно с пустыми. В тоже время другие, как прекрасно знает Гай Гракх, приезжают из провинций с амфорами вина, полными серебра.

Отношение Авла Геллия к словам Гая Гракха как к знаменитейшим вполне понятно, однако, говоря о наместниках провинций республиканского времени, хотелось бы отметить и следующее. У нас весьма немного других свидетельств подобных данному.

Помимо Гая Гракха, бесс»»»»» честным чиновником был и Цицерон, оставивший о себе хорошую память после исполнения всех должностей и немало ценных практических замечаний о том, каким должно быть управление провинций. [123]

Судя по всему, a priori честными, не склонными к вымогательствам и обогащению за государственный счёт, было и большинство римлян так называемой "старой закалки", являвшихся преобладающим типом среди политических деятелей Рима второго века до н. э. (См. выше, примечания к разделу о судебных преследованиях от 149г. до н. э. до начала деятельности Цицерона).

Среди других персонажей, отличавшихся бесс»»»»»й честностью и заботой о провинциалах, можно отметить Авла Габиния, одного из главных персонажей речи Цицерона "О консульских провинциях", являвшийся в момент произнесения Цицероном своей речи наместником Сирии.

Цицерон не мог относиться к этому человеку иначе как к личному врагу, ибо в 58г. до н. э., когда консулами были Габиний и Пизон, Цицерона изгнали из Рима. Через два года, в момент произнесения речи "О консульских провинциях", Цицерон воспользовался случаем отомстить Авлу Габинию. Речь Цицерона посвящена вообще говоря вопросу, какие провинции следует дать в управление консулам 55 года. Оратор возражает против продления полномочий Авла Габиния в Сирии и предлагает отозвать его назад, ввиду того, что наместник Сирии препятствует деятельности публиканов.

Между тем, сопоставление с сообщениями Иосифа Флавия и Диона Кассия, [124] в которых также упоминается деятельность Авла Габиния при исполнении своих обязанностей в Сирии, позволяет на деле определить, чем собственно был недоволен Цицерон и каково происхождение патетических жалоб знаменитого оратора на горестную участь откупщиков, проданных в рабство восточным народам.

Авл Габиний действительно провёл в Сирии и Палестине важную налоговую реформу, которая, естественно, не отдала римлян в рабство иудеям и сирийцам, но всё поставила известный заслон беспределу, [125] который существовал ранее. В отмеченном выше свидетельстве Диона Кассия сообщается о том, что Авл Габиний обложил иудеев данью. Эти слова Диона Кассия, в сочетании с тем, что мы можем почерпнуть из Цицерона о деятельности откупщиков в Сирии, дают основания для следующего предположения. Габиний отменил широко использовавшуюся сообществами откупщиков практику прямого взимания налогов. Вероятнее всего, по реформе Авла Габиния сбор налогов был передан местным властям и на них же была возложена ответственность за своевременность поступлений собранных сумм. Что же касается привидевшегося Цицерону рабства откупщиков, то за этими словами, вероятнее всего скрывался запрет откупщикам вмешиваться и менять установленный наместником Сирии порядок взимания налогов. Последнее, естественно, задевало экономические интересы многих.

Бесчинства откупщиков были, однако типичной картиной не только для Сирии. Плутарх подробно рассказывает, [127] как Лукулл, воспользовавшись передышкой в войне против Митридата Понтийского, занялся устройством внутренних дел малоазийских провинций. [127] Источники не позволяют, к сожалению, сказать, в каком качестве он это делал. Во всяком случае, данные события происходили уже после консульства Лукулла [128] и после того, как он исполнял обязанности наместника Киликии. Наиболее вероятным представляется, поэтому, следующее предположение. Лукулл занялся проблемами внутренней жизни провинций малоазийского полуострова в качестве римского командующего, обладающего, как это обычно бывало, всеобъемлющим "империем."

Плутарх рассказывает, что первая мера Лукулла заключалась в резком ограничении процентов, который разрешалось взимать или в принципе назначать. Речь шла о ситуации, которая была создана в Малой Азии (и особенно в провинции Азия) Суллой. Последний наложил на провинцию огромный штраф - в 20.000 талантов. [129] Население, не имевшее возможности платить, вынуждено было обратиться к ростовщикам. По словам Плутарха, ростовщикам было выплачено 40.000 талантов, а с учётом процентов, сумма долгов только в провинции Азия составила 120.000 талантов.

Эти меры Лукулла имели вполне определённый успех. Ростовщики, наживающиеся на неимоверных процентах, по словам Плутарха, потеряли огромные доходы, но зато все жертвы ростовщиков и публиканов смогли выплатить долги и вернуть своё заложенное и перезаложенное имущество за сравнительно небольшой срок - за четыре года. Население было, естественно, очень благодарно Лукуллу, ибо экономика региона в результате пришла в более или менее стабильное состояние. Публиканы же, как рассказывает Плутарх, подняли в Риме страшный шум, крича о неслыханной несправедливости.

Как известно, вскоре Лукулл был отстранён от командования и вся полнота власти ("империй") по ведению военных действий против Митридата была передана Помпею. У нас нет прямых доказательств, которые позволили бы увязать экономические реформы Лукулла и его отстранение от командования, однако же исключать такую возможность представляется неверным.

Весь изложенный выше материал показывает, что даже в случае этих четырёх персонажей, которых можно назвать честными магистратами на римской службе, следует проводить различие между Гаем Гракхом и Цицероном, чиновниками, честными по принципиальным соображениям, и Авлом Габинием и Лукуллом, облегчавшим положение провинциалов с позиций трезво мыслящего хозяина, понимающего, что есть предел эксплутации работника и что предел этот по очень многим причинам переходить нельзя.

К вопросу о честности (abstinentia) [130] политических деятелей обращается и Цицерон в трактате "Об обязанностях". [131] Обращает на себя внимание тот факт, что примеров у Марка Туллия не много. Кроме того, все те, кого Цицерон характеризует как честных политиков, жили во втором веке до н. э. У него названы оба (отец и "сын" [132]) Корнелия Сципиона Африканских; [133] Луций Эмилий Павел, победитель македонян и истинный отец Сципиона Эмилиана, а также - Луций Муммий - полководец, с именем которого связано завоевание Греции и разрушение Коринфа в 146г. до н. э. Здесь, правда, нельзя не заметить, что речь идёт исключительно о полководцах, завоевывавших те или иные страны, а не о наместниках провинций.

Изложенный материал показывает, что действия честных должностных лиц в провинциях - это всего лишь личные свойства должностного лица, не желавшего по тем или иным причинам обогащаться за счёт провинциалов. Иными словами, перед нами, не более чем историческая случайность. В рассматриваемое время римское общество как таковое ни в малейшей степени не способствовало возникновению на практике такого стиля внутренней политики в государстве, когда для должностного лица было бы естественным соблюдать законы по существу и не допускать служебных злоупотреблений. Приведённые примеры показывают, правда, что для части должностных лиц была характерна даже не столько честность как таковая, а озабоченность рачительного хозяина, для которого всё же немаловажно, чтобы работник имел возможность как-то жить, не бунтовать и в идеале быть довольным властью.

Логика изложения подводит нас к принципиально важному вопросу - было ли в римском обществе рассматриваемого времени и в римском общественном сознании представление о том, что значит хорошо управлять провинциями? И положительный, и отрицательный ответ на этот вопрос был бы не совсем точен. Такого представления не было в том смысле, что в эпоху республики - в отличие, как будет показано ниже - от эпохи принципата - не существовало никаких устоявшихся рекомендаций, обретших законченную форму на тему о том, как и что должен делать наместник провинции при исполнении служебных обязанностей.

Для эпохи республики мы имеем, как уже было показано, большое количество примеров отрицательной практики. Однако многие произведения Цицерона показывают, что у думающих людей этого времени уже имелось представление о том, как следовало бы в идеале поступать. Интересно, что при этом у Цицерона эти советы разбросаны по разным произведениям и не образуют единой картины, оставаясь набором рекомендаций или - отдельных мыслей по поводу.

Наибольшее их количество содержится в первом письме к брату Квинту, в котором Марк Туллий наставляет в государственных делах Квинта Туллия, являвшегося на момент написания письма (59г. до н. э.), наместником провинции Азия. [134]

Благодаря счастливой случайности, мы располагаем также замечаниями Цицерона не только общего характера, но и конкретной информацией о том, какими принципами руководствовался Марк Туллий в качестве наместника провинции Киликия.

Представляется удобным начать рассмотрение интересующего нас вопроса с последнего свидетельства как с более краткого. В письме к Аттику от 24 февраля 50г. [135] Цицерон подробно раскрывает содержание собственного эдикта, изданного по случаю вступления в должность наместника. Учитывая известное принципиальное устремление Цицерона был честным и не наживаться на провинциалах, можно с уверенностью говорить о том, что декларированные им принципы были в то же самое время и принципами его реальной практической деятельности на посту наместника провинции.

Судя же по письму, Цицерон придерживался следующих правил. В первой главе его эдикта были определены общие положения, касающиеся положения дел в провинции в целом - об отчётах городов, о долгах и долговых обязательствах, об откупщиках и их деятельности (de rationibus civitatium, de aere alieno, de usura, de syngraphis, in eodem omnia de publicanis). Во вторую главу Цицерон поместил то, что без эдикта наместника решается, по его словам, не должным образом. Сюда относится несколько общих положений гражданского права, касающихся местных жителей, но на практике согласуемых с римской администрацией. Это - вопросы наследования, владения и продажи имущества, о назначении местных должностных лиц (alterum quod sine edicto satis commode transigi non potest, de hereditatum possessionibus, de bonis possidendis, magistris faciendis vendendis, quae ex edicto et postulari et fieri solent).

Описание своего декрета наместника Цицерон заканчивает следующим утверждением. Третью главу, о прочем судопроизводстве он оставил ненаписанной, решив, что в таких вопросах достаточно будет согласовывать свои решения с эдиктами, принимаемыми непосредственно в Риме. (dixi me de eo genere mea decreta ad edicta urbana accomodaturum, itaque curo et satis facio adhuc omnibus).

Эти слова Цицерона весьма важны тем, что дают возможность представить себе некоторые практические стороны жизни римского общества, неизвестные иначе из-за отсутствия документов. Так, лишь по такого рода свидетельствам мы знаем о существовании развитой отчётности в Риме, представляемой всеми нижестоящими структурами в вышестоящие. Отчитываться, в частности, должен был - причём именно с представлением всех необходимых бумаг - наместник провинции после исполнения всех своих обязанностей.

Здесь может в первый момент возникнуть вопрос, как же выходили из положения наместники и их окружение, будучи практически всегда не без греха, допуская множество если не нарушений, то сомнительных и предосудительных поступков? Вопрос этот решался отчасти благодаря уже отмеченному выше благодушному попустительству римского общественного мнения к такого рода нарушениям, отчасти - благодаря возникшей как раз в римское время и дожившей до современности практики благопристойного сокрытия взяток и вымогательств под видом добровольных пожертвований. [136]

Принципиально важны также сведения Марка Туллия о включении некоторых практических вопросов гражданского права в декрет наместника. Вероятнее всего, Цицерон поступил так, чтобы уменьшить вероятность злоупотреблений при совершении такого рода сделок. Опасность же такого рода, как показывают обстоятельства многочисленных дел Верреса, была вполне реальной.

Обращаясь теперь к обстоятельному письму Цицерона, адресованному собственному брату, отметим, что первый совет Марка Туллия, касающийся собственно государственных дел, с современной точки зрения может удивить. Оратор поднимает на общегосударственный уровень не самую важную проблему. Цицерон пишет о том, что следует воздерживаться от установлений тесных дружеских связей с греками. [137] Лишь немногие из них соответствуют идеалам древней Греции, а в большинстве своём греки, по оценке Цицерона, коварны, легковесны и страшно льстивы по причине длительного рабства. Цицерон тут же уточняет, что к ним ко всем следует относиться ровно и любезно, но надо очень думать в тех случаях, когда собираешься устанавливать с греками дружеские отношения, ибо они не знают меры в проявлении дружеских чувств и не являются очень уж верными людьми. [138]

Чуть ниже Цицерон переходит уже к конкретным советам, как именно следует себя вести в общественной жизни. С точки зрения Марка Туллия, основные качества, которые могут вызвать уважение к должностному лицу при исполнении служебных обязанностей, суть следующие два: integritas (цельность, непорочность) [139] continentia (внутренняя сдержанность). Далее Цицерон считает нужным упомянуть, какими качествами должны обладать все те, кто составляют окружение наместника (omnium qui tecum sunt.) Этих качеств оказывается тоже два - pudor (добронравие), а также разборчивость и осторожность в установлении дружеских и иных связей как с провинциалами вообще, так и с греками в частности. [140]

Цицерон переходит далее уже к конкретной характеристике дел в провинции Азия и как следует решать вопросы текущего управления этой провинции. Оратор пишет о том, что, по его мнению дел в управлении провинцией Азия не так много и они не очень разнообразны. В основном надо заниматься отправлением правосудия. Наука же эта, особенно применительно к провинциям, сложностей не представляет, ибо совершенно ясно как следует поступать. Достаточно проявлять твёрдость и серьёзность и вести себя так, чтобы не вызывать подозрений. [141]

Такая характеристика юридической науки не может не вызывать в первый момент изумления, ибо юриспруденция никогда не относилась к числу особо лёгких наук. Наиболее же вероятным объяснением такой характеристики Цицерона хотелось бы признать следующее обстоятельство. Можно подумать, что государственное устройство провинции Азия и экономика её, в момент наместничества Квинта Туллия Цицерона, функционировали нормально и наместнику ничего другого и не надо было делать, [142] кроме занятия текущими делами государственного управления, то есть прежде всего правосудием.

В историческом плане, пожалуй, самой важной являются следующие две характеристики Цицерона, касающиеся и провинции Азия, и в целом рекомендаций по управлению провициями. Эти рассуждения Марка Туллия как раз и показывают, что в провинциях всё далеко не так уж благополучно.

Марк Туллий пишет, [143] что наместник должен быть доступным для посетителей, любезным к просителям и твёрдым в принимаемых решениях. Такие манеры, пишет Цицерон в Риме весьма ценятся. Однако же в Риме имеется, кроме того, много плохо регулируемой свободы и вседозволенности, множество магистратов, гарантий для человека. В Риме имеется, наконец, и сенат, имеющий авторитет. А в Азии?

Противореча собственным рекомендациям, высказанным несколькими строчками ранее, Цицерон пишет следующее. Какой прок может быть в провинции Азия от любезного претора? В провинции великое множество граждан, союзников, городов, различных народов и все следят за малейшим сигналом одного человека. (Подразумевается наместник провинции). При этом, по словам Цицерона, нет никаких правовых гарантий, никакой возможности жаловаться. Кроме того, в провинции нет ни сената, ни народного собрания. Цицерон здесь не договаривает одну вещь, однако мысль его совершенно понятна. В провинции Азия прок от любезного претора заключается в том, что хотя бы так жители провинции не будут чувствовать себя ущемлёнными властью и будут видеть, что хотя бы минимально представители власти прислушиваются к их проблемам.

Следующий далее вывод показывает, почему Цицерон в последние годы жизни обратился с таким вниманием к проблеме идеального (точнее говоря, нормального) государства, общества, законов, гражданина и его обязанностей.

Марк Туллий подводит итог своим рассуждениям следующим образом: во истину великим, весьма образованным и сильного характера должен быть тот, кто имея в своих руках столь абсолютную власть, будет ею пользоваться так, что его подданные не пожалели бы об отсутствии у них иной власти. [144]

Все эти слова позволяют взглянуть иначе на слова Цицерона о том, что в провинции Азия особых сложностей с управлением провинции как таковой нет и что юриспруденция применительно к делам провинции вовсе не сложна. С точки зрения Цицерона, похоже, основная проблема управления провинциями заключалась в соблюдении своего рода равновесия между всеми составляющими жизни провинции: между всеми народами, гражданами, городами. Ввиду того, что римляне старались по возможности никогда не вмешиваться во внутренние взаимоотношения жителей провинции, соблюдение указанного равновесия не представлялось на практике очень уже сложным. Достаточно было не вмешиваться в то, что не нужно вмешиваться и с твёрдостью и последовательностью заниматься правосудием, то есть текущими государственными делами. [145]

Что же касается отсутствия сложности в юридической науке применительно к делам управления провинциями, то мысль Цицерона в общем тоже понятна. Провинциалы живут по своим устоявшимся обычаям, или - если речь идёт о греческих городах - по своим сложившимся законам. Что-либо в них устраивать или реорганизовывать нужды нет никакой. Что же касается общего руководства делами провинций, которое наместники осуществляли, как уже отмечалось выше, по нормам римского права, то здесь тоже сложности в общем-то не было. Наместники провинций - римские аристократы, получали на практике немалые познания в праве, ибо легатом мог стать лишь тот, кто занимал в Риме определённые должности. Как правило, наместниками провинций становились бывшие консулы.

В тоже время Цицерон прекрасно понимал, что сама жизнь в провинциях организована по иному и что провинциалы по существу бесправны, а наместник имеет практически неограниченную власть. Именно этим и объясняются его слова о том, что нужно быть великим человеком, дабы не поддаться искушению этой ничем не ограниченной власти.

В своём письме к брату Квинту Марк Туллий затрагивает и ещё одну серьёзную проблему. Какова в самом общем виде задача любого правителя, любого магистрата, облечённого властью? Задача эта - сделать тех, кто находится во власти этого человека максимально счастливыми (ut sint quam beatissimi). И с практической, и с теоретической точки зрения интересно, что Цицерон никак сам не определяет, что именно следует делать для того, чтобы подданные были счастливы. Он просто с одобрением отзывается о конкретных мероприятиях Квинта Туллия и перечисляет их весьма обстоятельно.

Здесь названы (ibid., VIII, 25): отсутствие появления у городов новых долгов; ликвидация старых долгов; политика по возрождению городов; отсутствие волнений и внутренних беспорядков; городами управляют достойнейшие; исчезает разбой и уменьшается преступность; провинция защищена от жадности преторов, ибо ординарные и экстраординарные налоги распределяются равномерно между всеми жителями городов.

Как особую заслугу Квинта Туллия Марк Туллий отмечает следующий факт (ibid., IX, 26). Квинт Туллий отменил так называемый "налог эдилов" - традицию политической жизни провинций, когда проведение различных праздничных и игровых мероприятий - организовывать их должны были эдилы - оплачивало местное население. Текст Цицерона, несмотря на некоторые неясности по сути, даёт основания для следующих двух утверждений. Незаконность самого этого налога хорошо маскировалась под добровольные пожертвования снизу, от каждого конкретного города. Взимание такого рода "налогов" происходило с молчаливого одобрения наместника провинции.

Таково основное принципиальное для темы исследования содержание письма-наставления Марка Туллия Квинту Туллию. [146] Изложенный материал позволяет сформулировать некоторые выводы. Рекомендации как управлять сводятся у Марка Туллия к серии только моральных принципов, которыми должен руководствоваться наместники. Цицерон до конца не может определиться, насколько сложно или не сложно эти принципы соблюдать. С одной стороны, он пишет, что нужно быть по настоящему великим человеком, чтобы не поддаться соблазнам абсолютной власти и, следовательно, нарушить все правильные моральные принципы, в принципе обязательные для того, чтобы быть хорошим наместником. С другой стороны, тот же Цицерон пишет, что не так уже и сложно - при наличии соответствующего душевного и психологического настроя - соблюдать все правила, необходимые для того, чтобы быть наместником, руководящим провинцией на должном уровне.

Обращает на себя, конечно, внимание, что Марк Туллий даёт своему брату по существу лишь одну рекомендацию практического характера - как надо поступать с публиканами так, чтобы и государственные интересы соблюсти, и не довести провинциалов до разорения. Рекомендация эта сводится, говоря современным языком, к тому, что публиканов следует "цивилизовать", постепенно приучая их не проявлять рваческие наклонности. [147]

Цицерон отмечает, далее, что основная цель деятельности любого правителя будет состоять в том, чтобы подданные были бы максимально счастливы, однако никаких рекомендаций, как это следует достигать он не даёт, ограничиваясь лишь полной поддержкой мероприятий брата. Последнее обстоятельство ставит одну принципиальную проблему.

Цицерон в теории, понимает важность счастья и благоденствия подданных. Очевидно, что - с его точки зрения - соблюдающий все необходимые моральные принципы должностного лица автоматически должен был действовать наилучшим образом. Однако, тот же Цицерон прекрасно понимает, что лишь очень немногие в состоянии соответствовать предъявленным требованиям.

Однако это теоретически правильное понимание так и остаётся правильной теорией. Возникает вопрос, почему собственно Цицерон, говоря на эту тему, ни в одном из своих произведений не выходит за рамки теории, хотя, как показывают факты, он знает из чего на складывается счастье и благоденствие подданных? Отчасти ответ на этот вопрос был дан выше, ибо здесь мы имеем дело практически с теми же причинами, по которым в Риме не стремились специально конкретизировать полномочия наместника. Если же брать лично Цицерона, то ему разработка конкретики в этом вопросе казалась, судя по всему, просто неинтересной. Кроме того, для Марка Туллия было как раз ясно, как лично ем следовало бы поступать.

комментарии

[122] Noctes Atticae, XV:12.

[123] Cic. In Qu. Caecilium I, 1-3; Plut. Cic., VI, 2. Практические и теоретические сооб-ражения Цицерона об управлении провинциями рассмотрены несколько ниже.

[124] Fl. Jos. Antt., XIV, 82 sqq; Bel. Jud., I, 160 sqq; Dio Cass., XXXIX, 56, 5-6.

[125] В речах Цицерона можно найти немало примеров именно беспредела, характеризующего деятельность римлян в провинциях. Привидём лишь один пример из речи De imp. Pompei, XXIII, 67: videbat enim praetores locupletari quotannis pecunia publica praeter paucos;.....qua cupiditate homines in provincias... proficiscantur. "Ибо [приморские города Малой Азии] видели, как преторы, за немногим исключением, обогащались за счёт казённых денег"; ".....какой жадностью [охвачены] лю-ди....отправляющиеся в провинции".

[126] Plut., Luc., 20.

[127] Речь идёт о событиях 71-70гг. до н. э. См.подробно - J. van Ooteghem. Lucius Licinius Lucullus. Bruxelles, 1959, pp. 106-109.

[128] Луций Лициний Лукулл был одним из консулов 74г. до н. э.

[129] Plut. Sulla, 25.

[130] Термин обозначает не столько честность вообще, сколько воздержание от взяточничества и желания неумеренного обогащения провинциях.

[131] Cic. De officiis, II, XXII, 76.

[132] Сципион Эмилиан - усыновлён Публием Корнелием Сципионом.

[133] О них см. подробно - Трухина Н. Н. Политика и политики "Золотого века" римской республики. М., 1986, с.63-96; 115-149. Из работ западно-европейских ис-следователей, хотелось бы отметить - Scullard H. H. Roman Politics 220-150B. C. Oxford, 1951.

[134] Собственно все те же мысли встречаются в более абстрактной форме и в трактатах Цицерона, однако же для целей исследования испльзование писем Цицерона представляется более удобным.

[135] Cic, Ad. Att., VI, 1.

[136] См. чуть ниже эпизод о "налоге эдилов", отменённом Квинтом Туллием Цицероном в провинции Азия.

[137] Внимание к этой проблеме объясняется, видимо, тем, что в провинции Азия процент греческого и эллинизованного населения был высок.

[138] Cic. Ad QF., I, 1, V, 16:Atque etiam e Graecis ipsis diligenter cavendae sunt quaedam familiaritates praeter hominum perpaucorum si qui sunt vetere Graecia digni; sic vero fallaces sunt permulti et leves et diuiturna servitute ad nimiam adsentationem eruditi. Quos ego universos adhiberi liberaliter, optimum quemque hospitio amicitiae consuetudine coniungi dico oportere; nimiae familiaritates eorum neque tam fideles sunt: non enim audent adversari nostris voluntatibus et [non] invident non nostris solum verum etiam suis. Позиция Цицерона в этом вопросе не была очень последовательной. Чуть ниже, в том же письме, Марк Туллий пишет о греках в совершенно ином ключе (IX, 27): "Однако когда под нашим началом оказывается та порода людей, в которых, как принято считать, заключена духовность, и от которых она перешла к другим, то мы прежде всего должны им возвратить то, что от них получили".

[139] В смысле неподверженности страстям и соблазнам.

[140] Cic. Ad QF., I, 1, VI, 18.

[141] Cic. Ad QF., I, 1,VII, 22.

[142] Кроме того, как уже отмечалось выше, римляне и не стремились регламенти-ровать жизнь местного населения провинций.

[143] Cic. Ad QF., I, 1 VII, 21-22.

[144] В этом вопросе Марк Туллий оказывается, правда, не очень последователен. Чуть ниже (Ad QF.,I, 1 XI, 32) он пишет, что быть хорошоим наместником провинции не составляет особого труда при наличии определённого настроя души и наличии соответствующей воли. Говоря эти слова, Цицерон, видимо, автоматически прикидывал, каким наместником провинции был бы он сам. Естественно, что для людей типа Цицерона и уровня Цицерона соответсвующий настрой души и воли проблем не представлял. Однако, как показывает текст письма, Цицерон совершенно реально понимал, что для большинства людей его круга это крайне сложно достижимый идеал именно из-за большого количества соблазнов, которые предоставляла практически абсолютная власть наместника в провинции.

[145] Вопрос о вмешательстве государства в экономику в древности практически никогда не ставился и не стоял. Попытки что-то как-то регулировать возникали лишь в чрезвычайных обстоятельствах (например, угроза голода). В нормальной же ситуации единственным государственным регулятором экономики были налоги. В городах могли, правда, существовать специальные должностные лица (агораномы), ответственные за городской рынок, его функционирование, за оптовые поставки продовольствия.

[146] Ближе к концу письма (ibid., XIII, 38) Марк Туллий переходит на более личные темы. Знаменитого оратора весьма беспокоит горячность Квинта Туллия. В этой связи Марк Туллий весьма обстоятельно призывает своего брата к сдержанности.

[147] Несколько писем Цицерона к Аттику (Ad Att., V, 21, 10-12; V, 1, 5-7; VI, 2, 7-9; VI, 3, 5; VI, 5, 12) показывают, как именно сам Марк Туллий воплощал это в жизнь. Во время своего наместничества в Киликии Цицерону пришлось разби-раться с вопросом о финансовых обязательствах жителей Саламина Кипрского по отношению к некоему Скаптию, названному - наряду c ещё одним человеком - creditores Salaminorum. Проблема заключалась в том, что Скаптий хотел получить деньги из расчёта 4% годовых, тогда как Цицерон, пользуясь властью наместника, ограничил взимаемый процент одним процентом. В решении этой проблемы Цицерон смог настоять на своём, но тот факт, что событие это описано в нескольких письмах и достаточно подробно говорит как раз о том, что сделать это было непросто.

__________________
- Который час? - Лучшее время моей ЖИЗНИ-))!