ТЫ НЕ ЧЕЧЕНЕЦ ... - ТЫ АРМЯНИН!
РАЗДАН МАДОЯН
В 1829 г. А. С. Пушкин первый и единственный раз побывал за пределами государства Российского. Правда, назвать это зарубежной поездкой не совсем верно, ибо ездил он в Армению, в действующую армию, на русско-турецкий фронт. Итогом этой поездки стали, в частности, знаменитое «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года» и неоконченная поэма «Тазит» из жизни горцев.

Перед поездкой поэт, скорее всего, советовался со своими армянскими друзьями, расспрашивал их как о пути, так и о стране. Косвенным, но весьма веским подтверждением этого служит уже самое название путевых записок, в которых Арзрум назван своим армянским именем. В главе V А.С. Пушкин подчеркивает это: «Арзрум (неправильно называемый Арзерум, Эрзрум, Эрзрон) основан около 415 г..». Нашим нынешним журналистам стоило бы внимательнее читать классиков...

Поэма «Тазит» написана под впечатлением от этой поездки и увиденного в горах Кавказа, где русское правительство только-только приступало к замирению горцев.

Содержание поэмы следующее: «рукой завистника убит» сын чеченца Гасуба. В день похорон к нему в саклю приходит кунак-побратим и приводит с собой другого сына Гасуба, взятого 13 лет назад «чтоб воспитаньем из него... сделать храброго чеченца». Благодарный отец уверен, что сын станет «слугой и другом неизменным, могучим мстителем обид». Но проходят дни, и отец вскоре замечает в сыне странности поведения, необычные для чеченца: «среди родимого аула он как чужой». Отец Тазитом недоволен: «Где в нем... Отважность, хитрость и проворство, Лукавый ум и сила рук?». «Тазит из табуна выводит Коня, любимца своего. Два дня в ауле нет его, На третий он домой приходит». « Где был ты, сын? – В ущелье скал. Я слушал Терек». Отец, однако, смотрит на вещи гораздо более практически, по-чеченски: «А не видал ли ты грузин Иль русских? - Видел я, с товаром Тифлисский ехал армянин. - Он был со стражей? - Нет, один.» Отец изумлен: « Зачем нечаянным ударом Не вздумал ты сразить его И не прыгнул к нему с утеса?» то есть, почему ты его не убил и не ограбил? «Потупил очи сын черкеса, не отвечая ничего». «Тазит опять коня седлает, Два дня, две ночи пропадает, Потом является домой». Отец задает тот же вопрос: «Где был, Кого ты встретил? – На кургане от нас бежавшего раба». Отец обрадовался: «Где ж он? Ужели на аркане ты беглеца не притащил? – Тазит опять главу склонил. Гасуб нахмурился в молчанье: «Нет, мыслит он, - не заменит Он никогда другого брата. Не научился мой Тазит, Как шашкой добывают злато... Он только знает без трудов Внимать волнам, глядеть на звезды, А не в набегах отбивать Коней с нагайскими быками И с боя взятыми рабами Суда в Анапе нагружать». В этой тираде – весь смысл и образ жизни примерного чеченца, по представлению Гасуба: грабить, убивать, выкрадывать людей и продавать их туркам в рабство. На третий раз сын «около станиц Кубани» встретил «убийцу брата». Отец взволнован: «Убийцу сына моего!.. Приди!.. где голова его? Тазит!.. Мне череп этот нужен. Дай нагляжусь! – Убийца был Один, изранен, безоружен...» Отец не теряет надежды, что в сыне все-таки проснулся чеченец: «Ты долга крови не забыл!.. Врага ты навзничь опрокинул, Не правда ли? ты шашку вынул, Ты в горло сталь ему воткнул И трижды тихо повернул, Упился ты его стенаньем, Его змеиным издыханьем... Где ж голова?.. подай.. нет сил... Но сын молчит, потупя очи». Отец в ярости: «Поди ты прочь – ты мне не сын, Ты не чеченец (в самом деле – не убивает, торговцев не грабит, работорговлей не промышляет, наконец, - слыхано ли! - пожалел кровника). Но если Тазит по своему поведению, по образу жизни не чеченец -кто он тогда? «Ты старуха, ты трус, - кричит отец в ярости, - ты раб», пока, наконец, не подбирает слово, в наивысшей степени характеризующее Тазита и его образ жизни, менталитет, совершенно несовместимый с чеченским и прямо противопоставляемый ему – ты армянин, вкладывая в это слово все свое неприятие чуждого мировоззрения.

О том, что именно так надо понимать слова великого русского поэта, писали многие, одним из первых – М. Д. Амирханян. Сам Пушкин в том же «Путешествии в Арзрум», говоря о нравах и обычаях горцев (хотя сказанное с полным основанием можно отнести и к сегодняшним туркам – на то он и великий поэт!), замечает: « Черкесы, ... хищные внуки хищного предка,... нас ненавидят... дружба мирных черкесов ненадежна: они всегда готовы помочь буйным своим соплеменникам. Дух дикого их рыцарства заметно упал. Они редко нападают в равном числе на казаков, никогда на пехоту и бегут, завидя пушку. Зато никогда не пропустят случая напасть на слабый отряд или на беззащитного. Здешняя сторона полна молвой о их злодействах. Почти нет никакого способа их усмирить, пока их не обезоружат, как обезоружили крымских татар, что чрезвычайно трудно исполнить по причине господствующих между ними наследственных распрей и мщении крови... У них убийства – простое телодвижение. Пленников они сохраняют в надежде на выкуп, но обходятся с ними с ужасным бесчеловечием... Что делать с таковым народом? .. Влияние роскоши может благоприятствовать их укрощению... Есть средство более сильное, более нравственное, более сообразное с просвещением нашего века: проповедание Евангелия... Кавказ ожидает христианских миссионеров..». Нетрудно сделать вывод: А.С. Пушкин в роли таких миссионеров видел армян, так как именно армянский образ жизни, армянский менталитет, а не русский и даже не грузинский, противопоставляет он чеченскому. Почему же именно армянский? Ответ следует искать пушкинистам; Пушкин – тема необьятная и неисчерпаемая, соседи же наши – близкие и не очень – размахивающие выдернутой из текста в меру своего неразумения цитатой «ты трус, ты раб, ты армянин», может, когда-нибудь наконец поймут, что тем самым расписываются в своей дикости и каннибализме, противу воли своей подтверждая мысль великого поэта о несовместимости просвещения и варварства.

Специально для АЦ «Митк»

__________________
Մենք քիչ Էնք, սակայն մեզ հայ Էն ասում.