VIP Forums Muzblog Chat Games Gallery. Форум, муздневники, чат, игры, галлерея.

KODAK · 05 Mar 07, 23:20

Алексей КУЛЕБЯКИН

ОТЗВУКИ ВАНА
…Я был в Ване с ноября 1915 по март 1916 года. Невыразимо тяжелое настроение навевает мне этот дотла разоренный, насыщенный смертью край, но природа его скрашивает даже ужас запустения и гибели. Красота синего озера Вана в серебряной рамке запорошенных снегом гор, прозрачность вод, ясность неба, чистота воздуха и богатство солнечных красок очаровывают душу каждого наблюдателя. Везде отпечаток величия и древности. И развалины, развалины без конца.

Город Ван первоначально занят русскими в мае, а последнее разрушение его закончено в июле 1915 года, когда наши войска на короткое время должны были отойти.

Нужно много времени и труда, чтобы восстановить мирную жизнь в этом сожженном краю, но история отметит пережитую кровавую эпоху величественными чертами.

Одно имя "Ван" уже много говорит тем, кто любит и знает историю, особенно же тем, кто в нем прожил и выстрадал войну, не говоря уже о детях того народа, который теперь ценой долгих страданий и жертв, дожил, наконец. До счастья освобождения от векового гнета турок. Бог даст, сгладятся следы пережитого тяжелого времени, и настанут более счастливые дни освобожденного Россией края, но тем поучительнее тогда будет оглянуться на пережитое и ярко представить себе те картины разрушения и смерти, которые породила нынешняя мировая война в этой древней стране, овеянной дыханием неразгаданной красоты.

СТАРЫЙ ВАН
Причудливый город за метлами и
Под Ванской скалой приютился, -
Как будто-бы сверху желтый обрыв
Он грудой развалин скатился.

Турецких мечетей пестрят купола,
Как свечки, торчат минареты.

[стр. 255]

Там двор без ворот, там остаток угла,
Там вынутых окон просветы.
И трупы собак, черепа и тряпье,
И в лавках обломки товара.
Безлюдье и ужас. Пустое жилье.
Следы грабежа и пожара.

Там кости людей на навозе гнилом,
Там кучи разрытого хлама,
Там тесный проулок, открытый пролом
И стены армянского храма.

Кой-что уцелело. Кой-где серебром
Иконы белеют в уборе.
Но Господи! Господи! Что за разгром!
Какое ужасное горе!

Разбитая люстра лежит на полу,
Сквозят паутины волокна,
И свет золотистый роняют во мглу
Большие разбитые окна.

Уродливо боком висят образа,
Валяется в хламе кадило,
И только алтарь боевая гроза
Местами еще пощадила.

Узорами царские блещут врата,
И целы иконы святые.
Божественных обликов живы цвета
И ярки кресты золотые.

И кажется, смотрят святые со стен
И шепчут с упреком во взоре:
- Все злоба, все мерзость, могила и тлен,
Безумие, ужас и горе!..

ОБОРОНА ВАНА
(апрель 1915 года)

Ход весне открыт в апреле:
Зимний снег исчез в долинах
Всюду зелень птичьи трели
И цветы на луговинах.

[стр. 256]

Все в цвету - миндаль, черешни,
Виноград в зеленых лапах,
Полон солнца воздух вешний,
Полон силы нежный запах.

На деревьях, точно иней, -
Все одел узор цветочный.
Ван сверкает ширью синей,
Берега - ковер восточный.

Вся природа миром дышит,
Беспокойны только люди:
Воздух взрывами колышет
Непрерывный гром орудий.

Жизнь поникла в древнем Ване,
Гнев пылает, слезы льются.
Из последних сил армяне
В ожиданьи русских бьются.

Бьются с злой турецкой силой
За родное достоянье,
За поля отчизны милой,
За свое существованье.

Бьются, милости не просят,
Все усилья напрягают.
Хлеб, патроны жены носят,
Дети взрослым помогают.

Всюду в городе пожары
Возникают, догорают.
Под ружейный треск фанфары
Песни бодрые играют.

Много случаев геройства,
Много мужества и пыла,
Но борьба такого свойства,
Что в запасах только сила.

Постепенно мусульмане
Круг осады замыкают,
С каждым днем в упорном Ване
Силы храбрых иссякают.

[стр. 257]

А на помощь обороне
Уж давно спешат отряды
Видят дым на небосклоне,
Слышат грохот канонады.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Дом большой стоит над Ваном.
Там устроились аскеры
И стрельбой своей армянам
Надоели свыше меры.

Ночью к ним подходят люди.
Шорох, тьма, воды журчанье.
Вот к земле припали груди:
Окрик. Свист… В ответ молчанье.

Легкий стук… Не отвечают.
Смельчаки идут в ворота.
Турки залпом их встречают.
Слышат: ранили кого-то.

Все кидаются как звери.
Крик. Пальба. Удары. Стоны.
Колют, бьют, ломают двери.
Разряжают все патроны.

Турки сбиты. Шум, тревога…
А с зарей глядят армяне,-
Видят: вся черна дорога:
Отступают басурмане.

Теплой лаской воздух веет,
Синий Ван шумит в прибое.
Все цветет и зеленеет,
Блещет небо голубое.

А в дали за тополями
Приближается колонна:
Над свободными полями
Реют русские знамена.

[стр. 258]

ГИБЕЛЬ ВАНА
Отошли войска в июле
И с началом наступленья
Курды сразу заглянули
В беззащитные селенья.

Поднялась тревога в Ване:
- Ах, зачем ушли отряды? -
И ворвались мусульмане,
Избивая без пощады.

Загорелся город старый,
Шли на улицах сраженья,
Дымной тучею пожары
Охватили все строенья.

По ночам была картина:
Тьма над городом пылала,
Золотая паутина
Волны дыма застилала.

Шум пожара гаммой грозной
С треском выстрелов сливался
И, грустя в лазури звездной,
Месяц дымкой закрывался.

На смерть резались армяне,
В пламя женщины бросались.
Наконец в сожженном Ване
Лишь развалины остались.

Да обобранные трупы -
Грабежа немые знаки,
Стен обугленных уступы,
Злые кошки, да собаки.

Город страшный и унылый
Давит смертною тоскою,
Веет запахом могилы.
Дышет мерзостью людскою.

Только солнце с небосвода
Ту же ласку излучает,
И бессмертная природа
Ничего не замечает.

[стр. 259]

В РАЗОРЕННОМ ВАНЕ
(Слепая)

В разоренном армянском селенье
Задержался отряд отдохнуть,
Казаки, добровольцы, солдаты
Разбрелись по домам заглянуть.

Перерезали жителей курды,
Все добро перерыли до дна,
Лишь в одной полутемной пристройке
Уцелела старуха одна.

Уцелела старуха слепая
Посреди перебитой семьи,
Не смотря на свое истощенье
И на дряхлые годы свои.

Уж неделю она голодала,
И, не в силах подняться с земли,
Только слухом едва угадала,
Что какие-то люди вошли.

А вошли добровольцы-армяне,
И их оторопь сразу взяла:
Трупный запах душил, нестерпимо, -
Вкруг старухи валялись тела:

С перерезанным горлом мужчина,
Молодая армянка в белье,
Две задушенных девочки, мальчик,
И младенец в кровавом тряпье.

А старуха лежала живая
И, услышав вошедших армян,
Шевельнув головой застонала:
- Ай, Нана!.. Арташес!.. Ай, Оган!..

Добровольцы ее расспросили,
Но слепая твердила одно,
Что ее позабыли родные.
Что ее не кормили давно.

Перед ней истерзали невестку,
Перед ней задавили внучат,

[стр. 260]

А старухе в потемках казалось.
Что они меж собою кричат.

Перед нею зарезали сына,
А она упрекала его,
Что ушел он зачем-то из дома
И поесть ей не дал ничего.

Простирая беспомощно руки,
Как ребенок, стонала она
И по несколько раз повторяла
Перебитых родных имена.

Добровольцы смущенные вышли, -
Их незрячий преследовал взгляд,
А селенье уже опустело:
Уходил отдохнувший отряд.

И один армянин воротился,
Зарядивший патроном ружье.
На полу шевелилась старуха,
Он печально взглянул на нее.

На полу шевелилась старуха,
Трупный запах чуть с ног не валил…
Армянин помолился, заплакал…
И не глядя ее пристрелил.

БЕН-ДИМАХУ
Из Вана есть широкая дорога:
На север путь ведет к Бегри-кале.
По сторонам остатков всяких много
Пестреет на земле.

Обломки арб, разбитые кадушки,
Котлы, тазы, корзинки, башмаки,
Баранья шерсть, тюфячные подушки
И рваные мешки;

Там старый пост, там брошенная зыбка
Там труп быка, ободья от колес,
Там черепа - безглазая улыбка.
И пряди женских кос.

[стр. 261]

Лежат тела - уродливые позы,
И тленный дух волнует и гнетет.
Журчат ручьи, - как будто льются слезы,
И в поле хлеб растет.

Пошли холмы. Дорога в гору вьется.
Кругом обрыв и скалы наверху,
И по камням внизу бурливо льется
Река Бен-димаху.

Не хватит слез, бессильны выраженья
И красок нет, чтобы все нарисовать:
Видны следы ужасного сраженья,
Каким уж не бывать.

С дороги здесь в одну сплошную груду
Сгребли мужчин, и женщин, и детей.
В камнях, в воде виднеются повсюду
Остатки их костей.

Здесь часть армян, отставших от отряда
Настигла смерть от вражеской руки,
Здесь их казнила курдская засада
В извилинах реки.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Тепло и тишь. И думою печальной,
Как бы в ответ свершенному греху,
Шумит трава, и песенкой хрустальной
Журчит Бен-димаху.

ТОРЖЕСТВУЮЩИЙ ВАН
В разрушенном городе гром ликованья,
Веселый, торжественный шум:
Сбылися народной души ликованья:
- Взят Эрзерум!!!

Объявлена радость войскам и народу
И льется в сердца, как волна, -
Победу героев, успех и свободу
Славит она.

Священник на площади речь произносит
Толпа умиленно молчит,

[стр. 262]

Он Богу хваленье народа возносит
Пенье звучит.

У церкви собрались войска для парада:
Сказать о победе пора
И всех поздравляет начальник отряда
- "Ванцы! Ура!"

Да здравствуют храбрые русские люди
И к родине наша любовь!
Недаром под грохот победных орудий
Пролита кровь. -

Забыты невзгоды, снега и морозы,
Кровавых сражений пора,
И радостно льются счастливые слезы:
- Ванцы! Ура!!

Из стен Эрзерума восходит свобода
Россией спасенных армян,
И день окончания рабства народа
Празднует Ван.

Перед этой картиной геройской отваги
Молчит человеческий ум.
И только колышутся русские флаги:
Взят Эрзерум!!

Today's Posts
Last two days	Last 3 days
Last week	Today's Posts LIFE

05 Mar 07, 23:20	#8 (permalink)
KODAK VIP Lord VIP Ultra Club Join Date: Jan 2007 Location: Nederland Age: 42 Posts: 2,541 Rep Power: 21	Алексей КУЛЕБЯКИН ОТЗВУКИ ВАНА …Я был в Ване с ноября 1915 по март 1916 года. Невыразимо тяжелое настроение навевает мне этот дотла разоренный, насыщенный смертью край, но природа его скрашивает даже ужас запустения и гибели. Красота синего озера Вана в серебряной рамке запорошенных снегом гор, прозрачность вод, ясность неба, чистота воздуха и богатство солнечных красок очаровывают душу каждого наблюдателя. Везде отпечаток величия и древности. И развалины, развалины без конца. Город Ван первоначально занят русскими в мае, а последнее разрушение его закончено в июле 1915 года, когда наши войска на короткое время должны были отойти. Нужно много времени и труда, чтобы восстановить мирную жизнь в этом сожженном краю, но история отметит пережитую кровавую эпоху величественными чертами. Одно имя "Ван" уже много говорит тем, кто любит и знает историю, особенно же тем, кто в нем прожил и выстрадал войну, не говоря уже о детях того народа, который теперь ценой долгих страданий и жертв, дожил, наконец. До счастья освобождения от векового гнета турок. Бог даст, сгладятся следы пережитого тяжелого времени, и настанут более счастливые дни освобожденного Россией края, но тем поучительнее тогда будет оглянуться на пережитое и ярко представить себе те картины разрушения и смерти, которые породила нынешняя мировая война в этой древней стране, овеянной дыханием неразгаданной красоты. СТАРЫЙ ВАН Причудливый город за метлами и Под Ванской скалой приютился, - Как будто-бы сверху желтый обрыв Он грудой развалин скатился. Турецких мечетей пестрят купола, Как свечки, торчат минареты. [стр. 255] Там двор без ворот, там остаток угла, Там вынутых окон просветы. И трупы собак, черепа и тряпье, И в лавках обломки товара. Безлюдье и ужас. Пустое жилье. Следы грабежа и пожара. Там кости людей на навозе гнилом, Там кучи разрытого хлама, Там тесный проулок, открытый пролом И стены армянского храма. Кой-что уцелело. Кой-где серебром Иконы белеют в уборе. Но Господи! Господи! Что за разгром! Какое ужасное горе! Разбитая люстра лежит на полу, Сквозят паутины волокна, И свет золотистый роняют во мглу Большие разбитые окна. Уродливо боком висят образа, Валяется в хламе кадило, И только алтарь боевая гроза Местами еще пощадила. Узорами царские блещут врата, И целы иконы святые. Божественных обликов живы цвета И ярки кресты золотые. И кажется, смотрят святые со стен И шепчут с упреком во взоре: - Все злоба, все мерзость, могила и тлен, Безумие, ужас и горе!.. ОБОРОНА ВАНА (апрель 1915 года) Ход весне открыт в апреле: Зимний снег исчез в долинах Всюду зелень птичьи трели И цветы на луговинах. [стр. 256] Все в цвету - миндаль, черешни, Виноград в зеленых лапах, Полон солнца воздух вешний, Полон силы нежный запах. На деревьях, точно иней, - Все одел узор цветочный. Ван сверкает ширью синей, Берега - ковер восточный. Вся природа миром дышит, Беспокойны только люди: Воздух взрывами колышет Непрерывный гром орудий. Жизнь поникла в древнем Ване, Гнев пылает, слезы льются. Из последних сил армяне В ожиданьи русских бьются. Бьются с злой турецкой силой За родное достоянье, За поля отчизны милой, За свое существованье. Бьются, милости не просят, Все усилья напрягают. Хлеб, патроны жены носят, Дети взрослым помогают. Всюду в городе пожары Возникают, догорают. Под ружейный треск фанфары Песни бодрые играют. Много случаев геройства, Много мужества и пыла, Но борьба такого свойства, Что в запасах только сила. Постепенно мусульмане Круг осады замыкают, С каждым днем в упорном Ване Силы храбрых иссякают. [стр. 257] А на помощь обороне Уж давно спешат отряды Видят дым на небосклоне, Слышат грохот канонады. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Дом большой стоит над Ваном. Там устроились аскеры И стрельбой своей армянам Надоели свыше меры. Ночью к ним подходят люди. Шорох, тьма, воды журчанье. Вот к земле припали груди: Окрик. Свист… В ответ молчанье. Легкий стук… Не отвечают. Смельчаки идут в ворота. Турки залпом их встречают. Слышат: ранили кого-то. Все кидаются как звери. Крик. Пальба. Удары. Стоны. Колют, бьют, ломают двери. Разряжают все патроны. Турки сбиты. Шум, тревога… А с зарей глядят армяне,- Видят: вся черна дорога: Отступают басурмане. Теплой лаской воздух веет, Синий Ван шумит в прибое. Все цветет и зеленеет, Блещет небо голубое. А в дали за тополями Приближается колонна: Над свободными полями Реют русские знамена. [стр. 258] ГИБЕЛЬ ВАНА Отошли войска в июле И с началом наступленья Курды сразу заглянули В беззащитные селенья. Поднялась тревога в Ване: - Ах, зачем ушли отряды? - И ворвались мусульмане, Избивая без пощады. Загорелся город старый, Шли на улицах сраженья, Дымной тучею пожары Охватили все строенья. По ночам была картина: Тьма над городом пылала, Золотая паутина Волны дыма застилала. Шум пожара гаммой грозной С треском выстрелов сливался И, грустя в лазури звездной, Месяц дымкой закрывался. На смерть резались армяне, В пламя женщины бросались. Наконец в сожженном Ване Лишь развалины остались. Да обобранные трупы - Грабежа немые знаки, Стен обугленных уступы, Злые кошки, да собаки. Город страшный и унылый Давит смертною тоскою, Веет запахом могилы. Дышет мерзостью людскою. Только солнце с небосвода Ту же ласку излучает, И бессмертная природа Ничего не замечает. [стр. 259] В РАЗОРЕННОМ ВАНЕ (Слепая) В разоренном армянском селенье Задержался отряд отдохнуть, Казаки, добровольцы, солдаты Разбрелись по домам заглянуть. Перерезали жителей курды, Все добро перерыли до дна, Лишь в одной полутемной пристройке Уцелела старуха одна. Уцелела старуха слепая Посреди перебитой семьи, Не смотря на свое истощенье И на дряхлые годы свои. Уж неделю она голодала, И, не в силах подняться с земли, Только слухом едва угадала, Что какие-то люди вошли. А вошли добровольцы-армяне, И их оторопь сразу взяла: Трупный запах душил, нестерпимо, - Вкруг старухи валялись тела: С перерезанным горлом мужчина, Молодая армянка в белье, Две задушенных девочки, мальчик, И младенец в кровавом тряпье. А старуха лежала живая И, услышав вошедших армян, Шевельнув головой застонала: - Ай, Нана!.. Арташес!.. Ай, Оган!.. Добровольцы ее расспросили, Но слепая твердила одно, Что ее позабыли родные. Что ее не кормили давно. Перед ней истерзали невестку, Перед ней задавили внучат, [стр. 260] А старухе в потемках казалось. Что они меж собою кричат. Перед нею зарезали сына, А она упрекала его, Что ушел он зачем-то из дома И поесть ей не дал ничего. Простирая беспомощно руки, Как ребенок, стонала она И по несколько раз повторяла Перебитых родных имена. Добровольцы смущенные вышли, - Их незрячий преследовал взгляд, А селенье уже опустело: Уходил отдохнувший отряд. И один армянин воротился, Зарядивший патроном ружье. На полу шевелилась старуха, Он печально взглянул на нее. На полу шевелилась старуха, Трупный запах чуть с ног не валил… Армянин помолился, заплакал… И не глядя ее пристрелил. БЕН-ДИМАХУ Из Вана есть широкая дорога: На север путь ведет к Бегри-кале. По сторонам остатков всяких много Пестреет на земле. Обломки арб, разбитые кадушки, Котлы, тазы, корзинки, башмаки, Баранья шерсть, тюфячные подушки И рваные мешки; Там старый пост, там брошенная зыбка Там труп быка, ободья от колес, Там черепа - безглазая улыбка. И пряди женских кос. [стр. 261] Лежат тела - уродливые позы, И тленный дух волнует и гнетет. Журчат ручьи, - как будто льются слезы, И в поле хлеб растет. Пошли холмы. Дорога в гору вьется. Кругом обрыв и скалы наверху, И по камням внизу бурливо льется Река Бен-димаху. Не хватит слез, бессильны выраженья И красок нет, чтобы все нарисовать: Видны следы ужасного сраженья, Каким уж не бывать. С дороги здесь в одну сплошную груду Сгребли мужчин, и женщин, и детей. В камнях, в воде виднеются повсюду Остатки их костей. Здесь часть армян, отставших от отряда Настигла смерть от вражеской руки, Здесь их казнила курдская засада В извилинах реки. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Тепло и тишь. И думою печальной, Как бы в ответ свершенному греху, Шумит трава, и песенкой хрустальной Журчит Бен-димаху. ТОРЖЕСТВУЮЩИЙ ВАН В разрушенном городе гром ликованья, Веселый, торжественный шум: Сбылися народной души ликованья: - Взят Эрзерум!!! Объявлена радость войскам и народу И льется в сердца, как волна, - Победу героев, успех и свободу Славит она. Священник на площади речь произносит Толпа умиленно молчит, [стр. 262] Он Богу хваленье народа возносит Пенье звучит. У церкви собрались войска для парада: Сказать о победе пора И всех поздравляет начальник отряда - "Ванцы! Ура!" Да здравствуют храбрые русские люди И к родине наша любовь! Недаром под грохот победных орудий Пролита кровь. - Забыты невзгоды, снега и морозы, Кровавых сражений пора, И радостно льются счастливые слезы: - Ванцы! Ура!! Из стен Эрзерума восходит свобода Россией спасенных армян, И день окончания рабства народа Празднует Ван. Перед этой картиной геройской отваги Молчит человеческий ум. И только колышутся русские флаги: Взят Эрзерум!!
	__________________ HayCity Armenian Game Portal

VIP Forums Muzblog Chat Games Gallery. Форум, муздневники, чат, игры, галлерея.

Literature and Culture Literature – are news, that will never become out of date. (Ezra Pound) When everything is forgotten, culture remains. (Edward Errio)

Геноцид армян в произведениях русских авторов