Политика и интересы Турции и Ирана
В условиях принципиального ухудшения турецко-американских отношений, когда особого кризиса в данных отношениях не наблюдается, но Турция более не является надежным партнером США, американцы усилили свою политику, направленную на геополитическое «блокирование» Турции в разных направлениях, где Турция имеет стратегические интересы: ближневосточное, центрально-азиатское, кавказское.
Если ранее США настаивали на скорейшем урегулировании турецко-армянских отношений на основе взаимного деблокирования коммуникаций (в том числе, Мегринского коридора), то в настоящее время США предпочитают дистанцирование от Турции не только Армении, но и Грузии, Азербайджана и всей Центральной Азии. Турция отвечает США тем же, не желая, например, выступить в роли посредника в проблемных отношениях между США и Узбекистаном.
США никогда не стремились вовлечь Турцию в процесс урегулирования карабахской проблемы, так как понимали, что это может привести к усилению напряженности в регионе.
Турция также не имела таких целей, предпочитая оказывать поддержку Азербайджану в оборонной сфере, на арене международных политических институтов, а также оказывая ему услуги, лоббируя азербайджанские интересы в Европе и США. Турецкие интересы в европейском направлении не предполагают какой-либо эскалации напряженности, в том числе, в участии в различных региональных конфликтах.
Со времени знаковой встречи С.Демиреля и Г.Алиева в Анкаре в апреле 1998 года Турция играет сдерживающую роль в отношении милитаристских настроений в Баку, так, как турецкое политическое руководство и военное командование понимает, что возобновление военных действий поставит Турцию в сложное положение, в чем заинтересованы ее оппоненты на Западе.
Вместе с тем, в новых политических условиях на Большом Ближнем Востоке, США предпочитает использовать «армянский фактор» в качестве аргумента в диалоге с Турцией, что крайне неприятно для нее. Данный фактор не имеет пока достаточно важного значения, но в условиях предполагаемой интеграции Армении в НАТО и европейские структуры может стать более весомым.
Это обстоятельство никак не поощряет Турцию более активно включиться в режим публичного обсуждения и урегулирования карабахской проблемы. Попытки Турции лоббировать интересы Азербайджана приводят к тому, что его позиции становятся менее предпочтительными. Примером этому может служить опыт урегулирования, который имел место осенью 2005 – зимы 2006 гг., когда Турция предприняла определенные усилия в Европейских структурах и, возможно, в отношениях с Великобританией.
Кроме того, не приобретая ничего позитивного в рамках урегулирования карабахской проблемы, Турция предстанет перед риском ухудшения отношений с Россией, а возможно, и европейцами. Следует также отметить, что решения о сооружении энергетических и иных коммуникаций в Южном Кавказе были приняты в иных политических условиях, и данные проекты в значительной мере деполитизированы.
Таким образом, пока продолжается процесс рассмотрения интеграции Турции в Европейский Союз, Анкара не будет пытаться активно вмешиваться в решение карабахской проблемы, во всяком случае, публичным образом. Однако, это не исключает активизацию антиармянской политики Турции, но уже как задачи, направленной не против России или Ирана, а – против США.
Иран имеет серьезные проблемы с Азербайджаном, которые, так или иначе, проецируются на усилении напряженности в отношениях с Турцией. Иран время от времени делает заявления об уважении принципов территориальной целостности в отношении Азербайджана, выдвигает различные экономические и коммуникационные проекты в направлении усиления сотрудничества с ним.
Вместе с тем, для Ирана существование второго армянского государства в карабахской провинции и контроль над Низинным Карабахом является важной частью иранской стратегии, во всяком случае - его геостратегии в отношении ближних соседей – «ближнего окружения», которое важно для сдерживания турецкой экспансии.
Если рассматривать политическую и геополитическую перспективу Большого Ближнего Востока, Центральной Азии и Кавказа, то уже сейчас, в условиях сильной американо-иранской конфронтации, становятся явными признаки возможного совпадения интересов США и Ирана. События в Афганистане и Ираке, в определенной мере, подтверждают это предположение.
Позиция России.
Одним из факторов сдержанной позиции США и Великобритании в части урегулирования карабахской проблемы является, уже декларированное, возможное активное участие России во введении миротворческих сил в зону карабахского конфликта. Это стало бы для США и Великобританией весьма неприятным результатом их усилий по урегулированию, если политика вытеснения России из региона обернется усилением ее позиций.
Продолжая занимать позицию «выжидания» и «наблюдения», Россия одним заявлением в отношении готовности участвовать в миротворческом контингенте сделала план урегулирования еще более нереалистичным и утвердила свои позиции в Южном Кавказе.
Данный процесс урегулирования карабахской проблемы, возникшие новые обстоятельства убедительно продемонстрировали полную несостоятельность и выявили явную ангажированность хорошо известных в Москве политических и экспертных кругов, которые любой ценой пытаются убедить российское политическое руководство в том, что игнорирование прав армянского народа и возвращение карабахской провинции Азербайджану соответствует стратегическим интересам России.
Данные круги, явившиеся «синтезом» востоковедов и европеистов, ожидает деактуализация, если они будут продолжать пытаться выстраивать внешнюю политику России путем системной «сдачи» ее стратегических союзников.
В настоящее время сложились две позиции в отношении признания новых государств – американская и европейская. США понимают, что сложившаяся тенденция в Европе и на Ближнем Востоке обуславливает необходимость суверенизации новых непризнанных государств и, практически, начали данный процесс суверенизации.
Европейцы (за исключением Великобритании) хотели бы любой ценой не допустить признания независимости новых государств. В данных условиях, избрав общий проевропейский вектор внешней политики, Россия, вроде бы, обречена на солидаризацию с европейцами по данной проблеме.
Но тем самым Россия предстанет перед сложными проблемами. США заинтересованы в признании новых государств, прежде всего, по причине того, что в отличие от европейцев, которые не несут никакой ответственности за большинство международных проблем, они вынуждены будут применить крупные силы и ресурсы для гашения очередных и новых конфликтов. Россия также должна понимать, что ей придется применять затратные силовые способы в гашении конфликтов. В этом смысле, позиции США и России в значительной мере сочетаются.
Россия, вполне успешно, могла бы избрать проевропейский вектор, но в данном вопросе войти в некий «заговор» с США. Это вполне реально, тем более, что США уже вовсе не против «локального раздела» определенных конфликтных зон при участии России.
США, прежде всего, заинтересованы не в предоставлении свободы независимости новым государствам, а в обеспечении безусловного контроля над ними. В Нагорно-Карабахской республике 25 тысячная армейская группировка, располагающая не меньшими объемами вооружениями, чем многие признанные государства, находится под полным адекватным контролем. В отношении других государств с непризнанным статусом этого утверждать нельзя.
Данная проблема не очень значительная для США, особенно в более отдаленной перспективе, является более значительной для безопасности России. Учитывая серьезные интересы России в экономических и военно-политических отношениях с Азербайджаном и Турцией, данный американо-российский «заговор» может быть реализован «по умолчанию», исходя из логики совокупности обоюдных интересов.
Россия занимает более выгодное положение и могла бы сыграть позитивную роль, не предпринимая контрмер и не препятствуя предоставлению международного статуса новым непризнанным государствам. Эта позиция России устроит все заинтересованные стороны.
Игорь Мурадян автор работ по геополитике и геоэкономике, передает KarabakhOpen.com.
