ПОЧЕМУ?
1

За окнами — мальчишки на молу
блаженствуют, над морем чайки стонут...
Но я гляжу в себя — и вижу мглу,
в ней вспышки мысли гаснут, звуки тонут.

И грудь мою все та же песнь теснит,
которой нет пока еще названья —
с того, рифмуясь, слово не звенит,
мертвы плоды холодного сознанья.

Бумагу гневно комкаю и рву,
хотя она ни в чем не виновата.
И, не сподобясь грезы наяву,
спускаюсь вниз — во двор пансионата.

А во дворе, в тени каштана — смех
моих друзей. Вернулось ощущенье
действительности: я — один из тех,
чье счастье — в человеческом общенье.

Мы — часть природы вечной. Значит, в ней
заложено, чтоб дружбы мы искали.
Знакомые друг с другом пять-шесть дней,
мы словно бы всю жизнь друг друга знали.

Течет беседа — и ее поток
захватывает, становясь все шире,
волнующее нас в огромном мире,
и вдруг притихла, сузясь в ручеек.

И этот ручеек теперь журчит,
в себя вобрав сердечное вниманье
присутствующих: третий день молчит
один из нас — о чем его молчанье?

Распахнуто сияет синева,
распахнуты сердца для состраданья.
«В чем дело?» — «Разболелась голова,
не обращайте на меня вниманья».

Тут встал старик: «Не прячь своей тоски,
ведь замкнутость ошибочна в основе.
Ты сверстникам откройся по-мужски,
мне, старику, откройся по-сыновьи.

Откройся нам — и вместе погрустим,
скорбь смертных, верь мне, быть не может вечной. —
Седобородый великан грузин
настойчив был по доброте сердечной. —

На море ты не поднимаешь глаз,
не слышишь, как в ветвях щебечет птаха.
Зачем ты замыкаешься от нас
в молчание свое, как черепаха?

Молчишь, дымишь — твое лицо в дыму,
как бы всегда в тумане, перед нами.
Что внутреннему взору твоему
мерещится? Какими голосами,

неслышимыми нам, друзьям твоим,
ты отвлечен? Быть может, словом смутным
тебя встревожил врач сегодня утром?
Тогда поговори с врачом другим».

Старик сказал и смолк и закурил,
и вот, окутан дымом, как тоскою
товарища, с кем, с страстностью такою
открыться призывая, говорил,

от дыма щурясь, обратил ко мне
свои глаза, спросил: «Я прав?» И встретил
я взгляд его тревожный, и ответил:
«Бесспорно!»
И заерзал на скамье,
и застонал несчастный человек,
к которому мы в душу так ломились,
в возможность горе разделить на всех
поверил — и уста его раскрылись.

__________________
«Никто никого не может потерять, потому что никто никому не принадлежит.»