7. Что делают люди, оказавшись в затруднительном положении
Первым человеком, оказавшимся в затруднительном положении в самый канун войны, был израильский посол в Париже. Новости были чрезвычайно неутешительными - Франция обьявила эмбарго на все поставки оружия в Израиль.
Посол горячо протестовал, цитируя Де Голлю слова самого Де Голля, сказанные им всего несколько дней назад: "Мы будем против той страны, которая выстрелит первой". Соответственно, посол говорил, что, хотя еще никто не стрелял, но решение-то уже принято, и принято против страны, которая была верным союзником Франции в течение последних 10 лет. Он спрашивал "почему вы осуждаете Израиль даже до того, как грянул первый выстрел?". На это ему отвечали, что "поскольку и сам посол не знает, что именно решит его правительство, то Франция хочет сделать так, чтобы его правительство решило в пользу сохранения мира". На вопрос посла - что будет делать Франция, если первый выстрел последует со стороны Египта - ему просто не отвечали.
Даян провел срочное совещание с командующим Центальным Фронтом, генералом Узи Наркисом, и с генералом Давидом Элазаром, командующим Северным Фронтом. Он довел до их сведения, что рассчитывать на поставки из-за рубежа больше нельзя, во внимание следует принимать только то, что есть на руках. Этого - при условии, что все части армии участвуют в войне одновременно - должно было хватить на 6 дней боев. Вообще-то, первоначальные планы покрывали только 3 дня, но Эшкол, став Премьером и проведя ревизию министерства обороны, пришел в ужас и настоял на удвоении запасов. Он даже изыскал на это средства.
Поэтому оба командующих получили от Даяна строгие директивы - не делать ничего, что могло бы способствовать обострению ситуации на их фронтах. Никаких наступательных действий - только оборона, и только в самых узких пределах. Война будет вестись против Египта - и только против Египта.
Оба генерала протестовали, особенно Наркис. "Что мне делать, если иорданцы пойдут в наступление на Иерусалим?" - спросил он. "Сцепи зубы и не суйся в Генеральный Штаб с просьбами о помощи. Через неделю, когда мы покончим с египтянами, вся армия придет, чтобы вытащить тебя из беды" - отвечал Даян. Генералы были давно знакомы - разговор шел без церемоний.
Опасения Наркиса оправдались, война в его секторе началась почти немедленно. Утром 5-го июня иорданские радиолокаторы зарегистрировали многочисленные отметки, идущие с Синая в направлении на Израиль. Запросив египетское командование и получив ответ, что это "египетские самолеты на пути к Тель-Авиву", король Хуссейн отдал приказ о начале военных действий против Израиля.
Генерал Наркис оказался в очень затруднительном положении. Он располагал четырьмя резервными бригадами (4-я, 5-я и 16-я пехотные, 10-я механизированная), отдельным танковым батальоном, ротой танков "Центурион" и ротой "Духифат" (бронеавтомобили AML-90). Всего более 100 танков (в основном "Шерман") и 270 артиллерийских орудий и тяжёлых миномётов. Танки по приказу Генерального Штаба можно было трогать только в самом крайнем случае, поскольку они могут быть затребованы на Синай, в Южное Командование.
155-мм пушка М1 "Long Tom" в музее вооружений Армии США (US Army Ordnance Museum)
Король Хуссейн между тем в 9:30 утра выступил по национальному радио с обращением к народу. Тяжелая артиллерия Иордании - две батареи дальнобойных 155-мм американских пушек "Длинный Том" - вступила в дело. Одна открыла огонь по пригородам Тель-Авива, вторая - по самой большой авиабазе севера Израиля, аэродрому Рамат-Давид. Иорданские истребители "Хантер" английского производства - все что были, т.е. около 20 - тоже атаковали израильские аэродромы.
Пулеметная перестрелка в Иерусалиме постепенно перешла в артиллерийскую дуэль. Арабский Легион - так по старой памяти называлась иорданская армия - начал атаки вдоль линии разграничения в Иерусалиме, с целью занять анклавы в демилитаризованных зонах.
К уговорам израильского правительства, переданным ему через посредство ООН - не начинать войну - король Хуссейн не прислушался. Он полагал, что ограниченное наступление не вызовет слишком сильной реакции. Но 6,000 тяжелых снарядов, выпущенных по Иерусалиму, показались израильтянам слишком сильной дозой. В городе было повреждено 900 домов, больше тысячи человек было ранено, а 20 - убито. Новый госпиталь Хадассы получил попадание, витражи, украшавшие холл и сделанные по рисункам Марка Шагала, вылетели вместе со всеми остальными стеклами, заодно были обстреляны здание Кнессета и дом Премьер-Министра.
Призывы Наркиса были наконец услышаны - в 12:30 израильские самолеты нанесли иорданцам ответный визит, посетив оба их военных аэродрома - в Аммане и в Мафраке. Собственно, Эзер Вейцман предлагал уничтожить иорданскую авиацию в любом случае, заодно с египетской, даже без всякой провокации, но Рабин тогда воспротивился, и Даян его поддержал (кстати, с 1966 года ВВС Израиля имели нового командующего – генерала Мордехая Хода). Действия иорданской армии, однако, рассеяли все сомнения - решили действовать по совету Вейцмана.
Первый удар в течении 10 минут сделал оба аэродрома полностью негодными к дальнейшей эксплуатации - все дорожки были разбиты, контрольные башни разрушены, радары выведены из строя. Следующий - уничтожил все стоящие там самолеты, включая сюда и подвернувшийся под руку частный самолет командующего войсками ООН в Иерусалиме, норвежского генерала Одда Булла. Генерал был в полной ярости.
Но иорданские министры расстроились еще больше. Советник короля Васфи аль-Таль, рыдая, кричал на Ахмеда Шукейри - как будто на самого Насера - "И где же ваши МиГи? Где ваши ракеты?". Во дворец между тем пришли сообщения, что иорданская 40-я танковая бригада попала под авиационный удар, и что в Иерусалиме "евреи применили секретное оружие, ракету типа "земля-земля"".
Сообщения эти были частично верны. Учебные "Фуга-Магистер" - все, что в этот момент могла наскрести израильская авиация - действительно ударили по иорданским танкам. Броню "Паттонов" они особо повредить не могли, но машинам сопровождения досталось немало. А в Иерусалиме по позициям иорданской армии выпустили несколько реактивных снарядов "L" - названных так в честь их изобретателя, полковника инженерных войск Давида Ласкова. Полковник был родом из Омска, и к 1967 году был уже пожилым человеком - он родился в 1903 году. Его детище представляло собой агрегат, формой и размерами напоминавшее гроб, размещалось в бункерах вдоль разделительной полосы в Иерусалиме, и могло закинуть что-то около полу-бочки взрывчатки на не слишком большое расстояние. Но на защитников иорданских позиций это оказало ошеломляющее действие - попавшие в плен легионеры утверждали впоследствии, что против них было применено ядерное оружие, а словосочетание "земля-земля" прямо-таки вошло в арабский лексикон как нечто таинственное и страшное.
Давид Ласков (в генеральском звании "тат-алуф")
К середине дня настроение у короля Хуссейна испортилось. Активные действия его армии в Иерусалиме вызвали ответную реакцию много сильнее той, на которую он рассчитывал. Израильское командование решило, что движение иорданцев - это прелюдия к генеральному наступлению их армии, а у них в Иудее и Самарие ("Западный берег реки Иордан") было 7 пехотных и 2 бронетанковые (40-я и 60-я) бригады, плюс иракская бригада (8-я механизированная), которая подошла к мосту Дамья. Кроме того, имелись 2 отдельных танковых батальона, 2 батальона египетских коммандос, палестинский батальон, а всего – до 300 танков и 190 артиллерийских орудий. Сосредоточенный удар этих сил мог разрезать Израиль надвое. Поскольку сражение на Синае протекало в целом успешно, а сирийцы никаких признаков жизни, кроме обстрела израильских поселков, не подавали, то было решено действовать. Северное Командование выделило две бригады (37-ю бронетанковую и 45-ю механизированную) и передало их взаймы Центральному Фронту, и они немедленно начали наступление на Дженин, в Самарию. К ним добавили 9-ю пехотную бригаду, и таким образом образовалсь 36-я дивизия, под командованием генерала Эльада Пеледа.
Еще одна бригада (10-я механизированная) двинулась на Иерусалим. Командовал ей полковник Ури Бен-Ари - герой войны 1956 года. Карьера его пресеклась самым несчастливым способом - он оказался замешанным в дело о хищении казенного сахара, покрыв виновного. Военный суд оправдал его в том, что касалось его лично, так что он не был разжалован, но Бен Гурион - личным распоряжением - уволил его из регулярной армии. Однако своих профессиональных качеств Бен-Ари в отставке не утратил. Его бригада двинулась вперед, отрезав арабский Иерусалим с севера.
Наркис между тем получил еще одну замечательную часть, которая упала на него, можно сказать, с неба. Это была парашутно-десантная 55-я бригада под командованием полковника Мотты Гура, которую предполагали высадить на Синае, в Эль-Арише, совместно с морским десантом. Парашютистов направили в Иерусалим, выручать осажденный израильский анклав на горе Скопус. Они пошли в атаку с ходу, не имея ни должной поддержки, ни времени на подготовку, несли большие потери - но тем не менее брали один за другим опорные пункты укреплений иорданской армии в Иерусалиме.
Боевые действия в Иудее и Самарие, 05-07 июня 1967 года
Король Хуссейн срочно запросил авиационной поддержки. Египетский штаб ответил ему, что в настоящий момент они ничем помочь не могут, но передадут его запрос сирийцам. Сирийцы, однако, тоже не могли помочь, и по весьма уважительной причине. Их авиация, также как и иорданская, атаковала израильские аэродромы, и получила такой же ответ. Налеты на аэродромы Сирии оказались вполне эффективными - у них больше не было авиации.
Новости из Каира приходили какие-то непонятные. Египтяне сообщили, что воздушные атаки врага на Каир и Суэцкий Канал отбиты, и что Израиль потерял 158 самолетов, что египетские войска перешли в наступление, и что они идут через Негев на соединение с Иорданией.
Израиль этих новостей никак не оспаривал. Информация об успешном ударе по египетским аэродромам держалась в секрете - израильское радио о них молчало. Даян считал, что теперь, когда события пошли в выгодном направлении, надо было стараться выиграть как можно больше времени. Скромность была предпочтительнее - куда лучше было держать посторонних наблюдателей в темноте.
Однако шила в мешке не утаишь - дела иорданцев шли все хуже, им совершенно очевидно надо было что-то делать. Скрытая атака египетских "коммандос" против израильской авиабазы Лод, проведенная с иорданской территории, оказалась неудачной - их засекли на поле пшеницы. Командир местной обороны не имел артиллерии, но спички у него были. Поле подожгли.
Из 600 "коммандос" уцелело не больше 150. Египетский генерал, командующий иорданскими войсками, советовал начинать общее отступление.
Наилучшим выходом было бы немедленное перемирие - но обьявить его в одностороннем порядке было невозможно. Египет, старший партнер коалиции, еще сражался - по крайней мере официально. Попытка короля явным образом выйти из войны привела бы к обвинению в измене общему делу, вполне возможно - к перевороту и к смерти. Но и продолжать войну было опасно - можно было потерять территорию, и, что было еще более важно - потерять армию. Власть Хуссейна держалась на его бедуинских частях. Если он потеряет их, то исход будет таким же, как при обвинении в измене арабскому делу - переворот и вполне возможная смерть. Король оказался в очень затруднительном положении.
Оставалось искать выхода в примирении с официальным врагом, который еще накануне предлагал ему именно это. Четыре предложения о перемирии - срочном перемирии - были посланы им израильскому правительству в ночь с 5-го на 6-ое июня через все мыслимые и немыслимые каналы, с единственным условием - оно должно быть неофициальным. Король говорил, что в начале военных действий он совершенно не повинен – "это было сделано по приказу египтян, которые сейчас командуют всем". Он говорил также, что по гражданским целям никто не стрелял. Он просил американцев вмешаться и как-то повлиять на Израиль. На разумное возражение, что довольно трудно заключить перемирие с королем, если он, по его собственным словам, не управляет своей армией - Хуссейн сказал, что если так, то, не имея другого выхода, он "присоединится к египетским инициативам".
Что это означало, выяснилось буквально через полчаса. Президент Насер позвонил Хуссейну с предложением - сообщить всем арабским народам, равно как и всем миролюбивым людям планеты, что на Египет напали не только израильские, но и американские самолеты - с авианосцев 6-го Флота США. А также и английские - надо было только выяснить, есть у Англии авианосцы - или нет? Если нет, то английская авиация действует с Кипра. Король со всем согласился - и что напали американцы, и что англичане им содействовали. Оба лидера вели свой разговор не через секретный защищенный канал, а - хотя в это трудно поверить - по открытой гражданской линии. Он был перехвачен и записан израильской секцией электронной разведки.
Израильские войска тем временем вошли в Шхем (Наблус). Передовые танки были осыпаны цветами - их приняли за иракцев. Иерусалим был окружен, но Даян строго велел не брать Старый Город - "зачем нам этот Ватикан?" - говорил он.
8. Последствия разницы в темпах восприятия действительности
Вступая в войну, король Хуссейн вряд ли лелеял слишком уж агрессивные планы. Иорданские войска стояли в оборонительных позициях по всей границе, кроме разделительной полосы в Иерусалиме. Его две танковые бригады (из 11 имевшихся) стояли в районе реки Иордан. Целью короля было, во-первых, обозначить свое участие в войне, во-вторых, захватить какие-то (плохо лежащие) кусочки территории в Иерусалиме. Не случайно атаки были направлены на анклав ООН - который никто не защищал - и на гору Скопус - которую защищал взвод израильской полиции.
Израильское командование сначала оценивало намерения короля Иордании именно так, как их планировал сам король, было вполне удовлетворено таким положением дел, и на утро 5-го июня его директивы по всему Центральному Фронту были простые - не отвечать на огонь. Разрешалось использовать только стрелковое оружие, и только для самообороны. Так что, когда Арабский Легион двинулся к анклаву ООН, стреляли по нему с израильской стороны только с экспериментальной фермы вблизи анклава - жена управляющего Рахиль Кауфман и трое ее работников директив Генштаба не получили. Но уже к полудню оценка ситуации сильно изменилась. Этому обстоятельству способствовал, например, тот факт, что иорданская артиллерия обстреляла аваиабазу Рамат-Давид. Генеральный Штаб рассудил, что если Иордания все-таки решит действовать наступательно, то к ее 11 бригадам могут добавиться 3 саудовских и 4 иракских - они уже двигались в сторону фронта, и одна иракская бригада даже сменила иорданскую, которая, в свою очередь, двинулась на Иерусалим. Коли так, то надо было принимать меры упреждения.
Меры были приняты, и оказались настолько действенными, что просьбы иорданцев о перемирии уже к вечеру первого дня войны, 5 июня, достигли уровня крещендо. Но теперь уже израильское командование не желало их слушать. Все соображения в пользу "сдержанности" больше не имели силы - сражение на Синае шло так успешно, что не только резервы Центрального Командования были больше не нужны на Юге, но и напротив - резервы Южного Командования оказалось возможным использовать на Центральном Фронте. Иорданские войска на западном берегу Иордана теряли позицию за позицией - зачем же было останавливаться, если Иордания даже не обьявляла официального перемирия, а вместо этого просила о перемирии тайном и неофициальном?
Парашутисты у стены Плача, Иерусалим, 1967 год
Нечто в этом духе происходило на Синае. Все предварительно поставленные цели были достигнуты за 35-40 часов. При самом большом старании египетское командование не могло бы проникнуть в точные планы дальнейших действий своего противника - потому что этих планов просто не было. Тем не менее, питая самые черные подозрения в отношении коварства врага, высшее египетское руководство решило действовать проверенным образом. Войну следовало перенести в русло, которое в 1956 году принесло Египту успех - в политическое.
Надо было немедленно организовать впечатление, что "Египет пал жертвой агрессии западных стран", что автоматически обеспечивало поддержку стран социалистического лагеря и блока стран Движения Неприсоединения, а пока следовало собрать все возможные военные части - поближе к Каиру и подальше от места проигранного сражения. Поэтому Радио Каира обвинило США и Англию в "низком и коварном нападении", добавило драматические подробности - "1,200 американских самолетов, поднявшихся с авианосцев 6-ого Флота, нанесли коварный удар по египетским аэродромам", сообщило, что эта правдивая информация подтверждается материалами допроса пленных израильских летчиков, и прибавило, что по крайней мере один зоркий египетский пилот опознал американские самолеты, подходившие к Египту с моря.
Египетские войска на Синае получили приказ - отступать к Каналу, а египетский представитель в ООН получил твердую инструкцию - не соглашаться ни на какое перемирие, если в резолюции не будет сказано об агрессии против Египта и о "необходимости немедленного отвода войск на те позиции, которые они занимали до войны". Оба этих распоряжения оказались до крайности неудачными.
Что касается приказа об отступлении, то он был, мягко говоря, неподробным. Кому следует идти куда, в каком порядке, по каким дорогам - все эти вопросы были оставлены на усмотрение местных командиров. Решения же им пришлось принимать в явно нездоровой обстановке - под бомбами, в отсутствии всякой связи друг с другом и с центральным командованием. Нечего и говорить, что практическим следствием оказалось нескоординированное бегство. Ему немало поспособствовали действия израильских дивизий. Собственно говоря, они получили приказ столь же неконкретный – "преследовать отступающего противника, препятствуя ему в организованном отходе". Единственное конкретное указание, которое дал своим комдивам Даян - "не подходить близко к Суэцкому Каналу".
Не теряя времени, дивизии Таля и Иоффе выделили группы преследования, которые - в нарушение всех устоявшихся норм военного дела - начали это самое преследование по той же дорожной сети, по которой враг собирался отступать. Другой сети на Синае не было. Преследование же часто шло не позади, как казалось бы очевидным, а впереди, а то и вперемешку с отступающими египетскими частями. Идея была в том, чтобы перехватить перевалы на подходе к Суэцкому Каналу и не дать противнику увезти тяжелую технику. В основном этот план вполне удался. Египтянам удалось спасти некоторые танковые части - те, которые стояли ближе к Каналу - но потом фельдмаршал Амер изменил свои намерения и отдал приказ о контратаке. Танковое столкновение окончилось поражением египетских частей и нарушением "строгого приказа Даяна" - в пылу боя израильские танкисты вышли к берегу Суэцкого Канала почти на всем его протяжении. Египтяне на всякий случай срочно уничтожили мосты через Канал, опасаясь наступления на Каир.
Потери они понесли ужасающие - около 15,000 убитыми, до 50,000 ранеными. Около 90% всей военной техники, часто совершенно исправной, все запасы боеприпасов, горючего, снаряжения - все это досталось противнику. В частности, на Синае осталось 629 танков (в т.ч. около 200 исправных), 750 артиллерийских орудий и более 2500 БТР и грузовиков. Израильские потери составили 338 человек убитыми. 132 танка были подбиты, из них 63 – уничтожены.
И немалая часть этой победы была достигнута благодаря второму распоряжению Насера, сделанному его представителю в ООН - тянуть время, ни в коем случае не соглашаться на перемирие. Он надеялся на дипломатическое вмешательство великих держав, которое его спасет. Надежды его оправдались только частично.
Советский Союз в течение первых двух дней всячески старался не допустить даже обсуждения проблемы в Совете Безопасности - в Москве, в общем, верили в успехи арабских армий, которые провозглашало их радио. Лидеры СССР и США, впрочем, обменялись посланиями по "горячей линии", но единственное, что показалось тогда русским необычным - это обращение президента Джонсона к Председателю Совета Министров СССР, начинавшееся словами: "Дорогой товарищ Косыгин". В Кремле усомнились - нет ли тут элементов неуместной шутки?
Но после заявления Насера об "атаке его страны американской авиацией" напряжение возросло на порядок – что, собственно, великим державам следовало делать? Например - что следовало делать советскому правительству? Египтяне совершенно очевидно жаждали спасения, как это было в 1956-ом. Но одно дело - платонически грозить ракетами не слишком великим державам вроде Англии или Франции, твердо зная при этом, что США уже высказались против них, и что решение об отступлении ими уже принято - или грозить уже самим США, делая это на основе очевидно ложных обвинений, выдуманных перепуганным клиентом.
Американцы между тем определенно несколько растерялись. По арабскому миру прокатилась волна демонстраций - возбужденные толпы громили американские и английские консульства и культурные учреждения. Президент Джонсон пошел так далеко, что предложил "посещение нейтральной комиссией авианосцев 6-го Флота и американской военно-воздушной базы" (существовавшей в ту пору в Ливии) с целью доказать, что они никак не использовались против Египта.
Конечно, с точки зрения изменения настроений в арабском мире это было совершенно бесполезно, но СССР, по крайней мере, египетской выдумки не подхватил. Посол СССР в Египте Пожидаев сообщил, что его страна готова немедленно предоставить Египту 200 МиГов. Но поставки эти должны были быть осуществлены морем, через Алжир, самолеты прибывали бы упакованными, в ящиках - в общем, поставки заняли бы несколько недель. Из чего вытекало, что рекомендации СССР о согласии на перемирие следует принимать. Египетское руководство было настолько не в восторге от столь трезвой позиции, что фельдмаршал Амер в нарушение протокола высказал свое крайне негативное мнение о качестве советского оружия. Пожидаев вежливо ответил, что "сам он не специалист в вопросах вооружений, но по отзывам других людей знает, что советское оружие показало себя самым хорошим образом. Например, во Вьетнаме".
Делать было нечего. Египетский представитель в ООН Мухаммед Эль Кони был совершенно потрясен, получив новые инструкции - соглашаться на перемирие на месте, не настаивая больше ни на каких предварительных условиях. Израильское правительство тем временем вмешалось в действия своего министра обороны. По общему согласию, оно отменило его "строгий приказ" в отношении Иерусалима. 7 июня Старый Город - тот самый "Ватикан", к которому Даян не хотел даже подходить - был занят израильскими войсками. Первым членом правительства, который его посетил, был сам Даян. Он даже позаботился о том, чтобы сфотографироваться там вместе с Рабином и Наркисом. Раз уж с его мнением не посчитались, он решил в свойственной ему манере "перехватить инициативу".
Слева направо: Наркис, Даян и Рабин в старом городе Иерусалима, 1967 год
К 9 июня, на пятый день, война казалась оконченной. Египет, Израиль, и Иордания согласились на прекращение огня. 9 июня Насер - по настойчивому предложению группы офицеров - подал в отставку, обьявив об этом публично. Начальник секретной Службы Египта Салах Насир посетил американского дипломата Нольте и заявил ему буквально следующее: "Египту угрожает коммунистический заговор, который непременно произойдет - если только американцы не сделают резкий поворот в своей политике в про-арабскую сторону". Сказочную, просто первобытную наивность этого заявления даже трудно комментировать.
По всему Египту 9 июня пошли стихийные демонстрации протеста против отставки Насера. Президент был по-настоящему популярен. Когда он выступал по радио, в Каире останавливалось движение. Размеров поражения народ толком не понял - все знали, что стряслось несчастье, но обвинять в нем лидера никто не хотел, наоборот, его заявление было воспринято как благородный жест истинного отца народа.
Насер поменял свое намерение и взял отставку обратно. Переворот ему теперь не грозил. Вскоре фельдмаршал Амер был арестован - и даже ухитрился совершить самоубийство, "чтобы спасти свою честь офицера". Вообще-то это было непросто сделать, находясь в тюрьме по обвинению в государственной измене, но, видимо, в службе Салаха Насира были гуманные люди, которые фельдмаршалу помогли.
Боевые действия на Голанах, 09-10 июня 1967 года
Однако 9-го июня война не закончилась. Перемирие было принято Сирией, но с оговоркой, что "оно вступит в силу только тогда, когда Израиль сделает то же самое". Ну, а пока сирийские пушки продолжали стрелять с Голанских Высот. Это вполне могло бы сойти им с рук, если бы представитель СССР в ООН Федоренко неожиданно не уперся и не начал настаивать на включении дополнителных статей к резолюции о перемирии, требующих "осуждения Израиля за агрессию и отход его войск на начальные позиции". Резолюция в результате не прошла, заседание оказалось отложено - и это обстоятельство обошлось Сирии очень дорого. Даян решил воспользоваться случаем - и отменил свой собственный "строгий приказ о ненаступлении на Голанах".
Сирийская оборона, стоявшая на казалось бы неприступных укреплениях Голан, насыщенная артиллерией до такой степени, что ее пушки были способны выпускать 45 тонн снарядов в минуту, сломалась за один день. Страшная бомбежка с воздуха не разрушила доты, но дух оборонявшихся был сломлен еще до ее начала. Сирийское руководство решило, что целью наступления является смена режима в Дамаске, и опасалось, что, помимо Голан, последует вскоре второй удар на столицу, через Ливан.
Соответственно, начался срочный отвод войск к Дамаску. Хафез аль-Асад, министр обороны Сирии, выступил с обращением к армии. "О, солдаты" - сказал он - "300,000 бойцов Народной Армии стоят вместе с вами в этом бою, а за ними - 100 миллионов арабов. Наши лучшие войска сейчас на фронте. Нанесите удар по вражеским городам, превратите их в пыль, замостите арабские дороги черепами евреев. Разите их без пощады".
Если эта риторика покажется читателю чрезмерной, то ему следует знать, что в ту пору в Сирии все было чрезмерным. Страна прошла через 16 переворотов за примерно такое же количество лет. Влиятельный политик должен был быть "великим и ужасным". Многие секретные службы делают разного рода неаппетитные дела, а уж в арабских странах – особенно - но только в Сирии глава Секретной Службы считал полезным и правильным заявить в опубликованной в газете статье, что он лично пытал пойманного предателя.
Если дипломатия как процесс имеет, скажем, три измерения, то в арабских странах - четыре, а в Сирии в ту пору - пять. Сирийские газеты могли грозить американскому 6-му Флоту потоплением, называя его "кучей банок из-под сардин" - в то самое время как сирийские дипломаты обьясняли своим американским коллегам, что это все так, к слову, а вообще было бы неплохо поговорить об инвестициях в нефтепроводы, идущие через сирийскую территорию. Так что Хафез Асад был вполне в рамках принятого в его стране этикета.
В Советском Союзе это израильское наступление вызвало - в отличие от наступления на египетском фронте - очень острую реакцию. Сирия была много ближе к СССР, чем Египет - и географически, и политически. Советская пропаганда дала залп в полную силу - Израиль был обвинен в "геноциде" и в "заговоре, имеющем целью достичь мирового господства". Посол СССР Чувакин буквально ворвался в кабинет к Эбану и заявил ему, что "ввиду неприкрытой агрессии Израиля против арабских стран и грубейших нарушений резолюций Совета Безопасности ООН Советский Союз решил разорвать с Израилем дипломатические отношения".
Эбан, надо отдать ему честь, очень сдержанно и разумно ответил, что "действительно, существуют значительные разногласия между правительством, которое представляет уважаемый посол, и израильским правительством, но такого рода различия как раз требуют углубления отношений, а не их разрыва, потому что в случае полного согласия дипломатам осталось бы только ходить друг к другу на приемы с коктейлями". Чувакин, понизив голос, сказал: "То, что говорит Ваше Превосходительство, вполне логично. Но я не послан сюда для того, чтобы быть логичным. Я послан для того, чтобы сообщить о разрыве дипломатических отношений". После этого, к огромному изумлению своего собеседника, посол разрыдался и выбежал из его кабинета. Рыдал он не зря - у него назревали крупные служебные неприятности. Вскоре он вылетел с работы, и не только с работы, но и вообще из МИДа. Результаты войны было огромным поражением для советской дипломатии, и кого-то надо было назначить виновным.
10 июня, на 6-ой день, знаменитая арабо-израильская война завершилась.
Заключение
Блестящая, неслыханная победа не принесла Израилю желанного мира. Понадобилось еще 6 лет и еще две войны - Война на Истощение и Война Судного Дня - для того, чтобы мир с Египтом оказался возможным. За эти 6 лет Израиль потерял более 3,000 солдат (в т.ч. 721 в 1967-1970 годах и 2,222 в 1973 году), не считая жертв террора - для теперешних США соответствующая цифра была бы 300,000 убитых (для сравнения, в войне 1967 года потери составили 803 человека – 338 на Египетском, 324 на Иорданском (в т.ч. 183 в Иерусалиме) и 141 на Сирийском).
Тем не менее, после 1967 года Египет больше не ставил себе целью уничтожение или расчленение Израиля - только восстановление потерянных территорий. Ну, и излечение ущемленной национальной гордости, конечно.
Наблюдательный египетский летчик, тот самый, который первым опознал американские - именно американские - самолеты над Каиром (и сообщил о своих наблюдениях президенту Насеру) заметно продвинулся по службе. Его звали Хосни Мубарак, и впоследствии он стал широко известен не только в летных кругах.
Министр обороны Сирии Хафез Асад стал ее президентом. Этот на редкость умный человек прекратил бесконечные перевороты в Сирии, консолидировал режим, и в 1973 году в партнерстве с Египтом сделал попытку отбить Голанские Высоты - очень неудачную. Тем не менее, он усидел в своем кресле, и полностью перехитрил Израиль во время гражданской войны в Ливане. Сирийцев удалось выставить из Ливана только после его смерти.
Леви Эшкол умер в 1969 году, в возрасте 74-х лет. Радио Каира (Насер был еще жив) сообщило народу о "смерти главаря банды, построившей Израиль из кусков тел замученных арабских жертв", а Радио Багдада - о смерти "хитрейшей лисы из всех, когда либо совершавших военные преступления на нашей захваченной земле".
Как всегда, эти достижения пропаганды были перекрыты Радио Дамаска - выступавший там представитель Арафата обьяснил, что "Эшкол был убит прямым попаданием палестинской ракеты "земля-земля"…", в то время как сам Председатель Арафат указал, что "теперь вот и настал правильный момент для освобождения Палестины". Через год он решит попробовать начать это освобождение с Иордании, что приведет к большим жертвам.
Отношения Израиля с ООН сложатся неудачно. Принцип голосования по блокам поведет к тому, что любые резолюции, предложенные самым большим по числу голосов блоком - Арабской Лигой - будут проходить в Генеральной Ассамблее почти автоматически. В ноябре 1975-го по инициативе СССР и Алжира будет принята резолюция, приравнивающая сионизм к расизму, с 67-ю голосами "за", 35-ю - "против", при 15-и воздержавшихся.
Абба Эбан по этому поводу скажет, что "если бы Алжир внес проект резолюции, обьявляющей Землю плоской, и обвиняющей Израиль в том, что именно он ее сплюснул, то она прошла бы с 67-ю голосами "за", 35-ю - "против", при 15-и воздержавшихся". Абба Эбан был, как уже сказано, замечательно остроумным человеком, но его прогноз по поводу ООН сейчас выглядит несколько оптимистическим.
На тему знаменитой арабо-израильской войны 1967 года написаны тонны литературы. Просто список использованных источников в книге Майкла Орена "Six Days of War" занимает 17 страниц убористого шрифта.
Не берусь судить о мировом отзвуке, но неистовая советская пропаганда донесла какие-то разрозненные куски этой истории до самых неожиданных углов советского языкового пространства. Частушка "Над простой арабской хатой гордо реет жид пархатый" попала - цитатой - в стихи великого поэта. Даян и Эбан стали фольклорными персонажами, чему способствовали их странно звучащие для русского уха фамилии. Этот факт оказался зарегистрирован Веничкой Ерофеевым в его знаменитой книге "Москва-Петушки". Действительность переплеталась с легендой. Видимо, с легкой руки Веллера в жизнь ушла история о героизме, якобы проявленном Даяном во время Великой Отечественной Войны, где-то под Киевом. Автора этой статьи совершенно серьезно спрашивали - не был ли Даян Героем Советского Союза?
Если уж говорить о литературе, то Л. Н. Толстого, вероятно, немало позабавили бы "категорические приказы Даяна" - не брать Иерусалим, не подходить к Суэцкому Каналу, не атаковать Голанские Высоты. Они оказались выполненными с точностью до наоборот. Очень похоже на толстовскую трактовку Наполеона. Лев Николаевич не удостаивал изучать технические стороны предметов, о которых он судил с такой уверенностью - будь то опера, железные дороги, или война - но его поразительный ум и в самом деле улавливал какие-то вещи, которые не найдешь в учебниках по узкой, так сказать, специальности.
Израиль приобрел некий неформальный союз с США, который пережил не только вражду СССР, но даже и сам СССР, что в те годы казалось немыслимым. Союз этот жив и поныне.
Обложка журнала "Life", 23.06.67: израильский танкист Йоси Бен Ханан с трофейным
АК-47 в водах Суэцкого канала
А остальным , вот полностю о шестидневной войне.
Источник израильский, но я доверяю ему полностью, если есть кое какие не стыковки в том что я писал на протяжении этого топа, и статьёй, напишите в этом топе, если вы правы я извинюсь.
Спасибо
