Rep Power: 46 
|
Ответ: Хусейн, Гитлер, Сталин:сходства и различия
Черты специфики
Само собою, в каждом случае, решавшем исход войны и судьбу диктатуры, была своя специфика. В случае Саддама таких специфических черт было по крайней мере три. Первая заключалось в его фундаментальном дипломатическом просчете. По словам заместителя премьера Тарика Азиза, Саддам был «неколебимо уверен», что, предоставив России и Франции уникальную привилегию инвестировать в иракскую нефть, он практически обеспечил своему режиму безопасность, по сути, купив двух постоянных членов Совбеза ООН, которые ни при каких обстоятельствах не позволят Америке начать войну против Ирака.
А если им даже не удастся применить вето в ООН, они – в собственных меркантильных интересах – все равно отработают свои привилегии, развязав такую шумную всемирную кампанию против американской агрессии, что у лидеров США сдадут нервы.
Представление о том, до какой степени абсолютно верил Саддам в цинизм и могущество своих патронов, дает нам такая деталь. Оказалось, что 30 марта 2003 г., через 10 дней после начала войны, он уполномочил своего министра иностранных дел объяснить Москве и Парижу, что ни в коем случае не следует поддерживать никакие инициативы по прекращению огня, поскольку на меньшее, чем «отступление агрессора без всяких предварительных условий», Ирак не согласится. В этот самый момент американские танки находились уже в 100 километрах от Багдада. Нет слов, этот «шок диктатора» чем-то напоминает поведение Сталина в первый день немецкого вторжения, когда он просил Японию выступить посредником между Германией и СССР, обещая немедленно устранить любые политические или экономические недоразумения.
С этим связано и второе специфическое отличие иракского диктатора от коллег: он безусловно верил собственной пропагандистской машине. Министр информации Ирака Мухаммед Саид аль-Сахаф (известный в Америке под кличкой Багдадский Боб) продолжал заверять руководство страны и ее население, что противник в беспорядке отступает даже тогда, когда американские войска уже были в Багдаде (оттого-то и достались им секретные архивы Саддама).
Третьим специфическим отличием Саддама был возведенный в высокое искусство блеф. Он страстно внушал одной аудитории, что оружие массового уничтожения (ОМУ) у Ирака есть, а другой – что его нет. Соседи – и в особенности Израиль – должны были пребывать в уверенности, что «арабская бомба» в твердых руках диктатора, готовая в один прекрасный день смести сионистов с лица земли. Западу же надлежало верить, что никаких ОМУ у него никогда не было. В результате этого блефа не только у иностранных разведок, но и у высших чиновников его собственной администрации не было уверенности в том, есть у Ирака ОМУ или нет.
Рутинный террор
Основной чертой сходства между тремя диктатурами был, конечно, террор. Без отличий, впрочем, не обошлось и здесь. В особенности если речь идет о повседневном, рутинном, так сказать, терроре, касающемся простых Ахмедов, Гансов или Иванов Денисовичей. Тут ничего нового секретные архивы Саддама нам не открыли: рутинный террор в Багдаде не документировался. И различия между диктатурами были, если можно так выразиться по отношению к террору, скорее процедурными. Они в общих чертах известны, и останавливаться на них подробно не имеет смысла. Но для полноты сравнения скажем в двух словах, как эти различия выглядели.
Когда Саддам, допустим, считал необходимым примерно наказать курдов, он приказывал своей Республиканской гвардии (исполнитель, генерал Али Хасан аль-Маджид, по прозвищу химический Али, сейчас на скамье подсудимых) отравить какую-нибудь деревню газом. И оставить трупы отравленных людей в тех же позах, в каких застала их смерть. Чтоб страшнее было...
Другое дело Сталин: он людей ценил. Как рабочую силу, естественно. Потому чохом никого не травил и, наоборот, создал специальные «тройки», рассматривавшие дела арестованных. Ясное дело, особым разнообразием приговоры «троек» не отличались. Арестованные неукоснительно отправлялись в ГУЛАГ.
Сходство же режимов Саддама и Сталина заключалось в отношении диктаторов к политической элите страны, включая высшие эшелоны власти.
Диктаторы и политическая элита
Первый урок Саддам преподал своим непосредственным помощникам еще в 1982 г., когда на фронтах войны с Ираном сложилась катастрофическая ситуация. Диктатор попросил министров честно посоветовать ему, что делать. Тогдашний министр здравоохранения Риад Ибрагим принял просьбу президента за чистую монету и посоветовал ему временно подать в отставку.
Пусть мир с Ираном заключит назначенный им заместитель (не подобает вождю терпеть неудачи). А потом Саддам, конечно, вернется на свой пост. Несчастного Ибрагима взяли под стражу прямо в президентском кабинете. На следующий день куски его разрубленного на части тела отдали жене. «Это мощно сконцентрировало внимание других министров, они были единодушны в желании, чтобы Саддам оставался на своем посту», – заметил по этому поводу Абд аль-Таваб Мулла Хувайш, возглавлявший Военно-промышленную комиссию Ирака.
Конечно, ни в Германии, ни в СССР министров не расчленяли, но открыто не соглашаться с диктаторами не смели их приближенные точно так же, как и в Ираке. Таков неписаный закон диктатуры. Совсем другие отношения, однако, складывались у диктаторов с их военной элитой и вообще с армией. Тут-то и скрывались главные различия между ними, те, что в конечном счете решили их судьбу.
|
