Rep Power: 45 
|
Армянские и русские военачальники Кавказского театра войны
Среди выдающихся военачальников XIX века, особое место занимает представитель армянского народа талантливый военачальник, генерал-лейтенант Валериан Григорьевич Мадатов.
В период Большой Кавказской войны в эпоху проконсула Кавказа Алексея Петровича Ермолова (1777-1861 гг.), существовавшие в ту пору в тамошних краях ханства были выделены в особое управление. АЛ. Ермолову требовалось назначить соответствующего военно-окружного начальника, который бы, по мнению Алексея Петровича, с административным тактом соединял бы в себе боевую опытность, отвагу и предприимчивость. На эту должность проконсул Кавказа выдвинул генерал-майора князя Валериана Мадатова (1782-1829 гг.), вызванного из России.
К тому времени имя Валериана Григорьевича было уже внесено в боевую летопись русской конницы и занимало видное место в плеяде отечественных кавалерийских начальников. Уроженец Карабаха (Арцах), из когда-то знатной, но обедневшей армянской семьи, он начал службу в 1799 г. в пехотном полку. В Русско-турецкую войну 1806-1811 гг. Мадатов на полях Молдавии и Валахии командовал ротой. Менее чем за два года за отличия в боях он был награжден орденами Св. Анны и Св. Владимира с бантами, получил Св. Анну «на шею» (как говорили тогда), золотую шпагу и чины капитана и майора. В те времена подобные награды для командира роты представляли большую редкость, и о Мадатове сразу заговорили в российской армии.
В марте 1810 г. по его собственной просьбе он был переведен в Александрийский гусарский полк. В первом же бою 12 июля 1810г. уже в новом качестве Валериан Мадатов под деревней Чаушкой отбил со своим эскадроном турецкое орудие. 26 августа этого же года под Батином с двумя эскадронами он наголову разбил четырехтысячный конный отряд турок. Современники рассказывают, что, когда началось сражение под Батином, Мадатов спросил своего полкового командира генерала Ланского: «Скажите, что мне сделать, чтобы получить Георгиевский крест?» - «Разбей вот их!» — сказал Ланской и в шутку указал ему на многотысячную колонну турецких всадников, выдвигавшуюся из Шумлы. Однако карабахский армянин шутки не понял и тотчас бросился в атаку. Турки были рассеяны прежде, чем остальные эскадроны успели сесть на коней.
Отечественная война 1812 г. застала Мадатова уже командиром Александрийского гусарского полка. Любимая поговорка его в то время была: «Берегу полк, как невесту; но придет час - и я не пожалею ни людей, ни лошадей». И такой момент наступил 11 ноября 1812 г. под Борисовом. Русский авангард, разбитый французами, отступал в беспорядке по длинному мосту, загроможденному орудиями и брошенными обозами. Мадатов выдвинул вперед все четыре эскадрона александрийцев. «Гусары! - крикнул он, - смотрите: я скачу на неприятеля, и если вы от меня отстанете, меня ожидает смерть или плен!» Подчиненные устремились за командиром. В этом бою александрийцы понесли тяжелые потери, однако успех полка позволил спасти артиллерию и предоставил возможность пехоте осуществить организованный отход.
Мадатов принадлежал к числу тех весьма немногих русских офицеров, которые, будучи в чине полковника, носили Георгиевский крест на шее (3-я степень ордена) и имели золотую, осыпанную бриллиантами саблю. На тринадцатом году офицерской службы его произвели в генералы.
Мадатов, за 16 лет перед этим покинувший родину бедным сиротой, вернулся в край правителем трех мусульманских ханств: Ширванского, Щекинского и Карабахского. С 1819 г. начинается славная боевая деятельность Валериана Мадатова на Кавказе, навсегда связавшая имя его с целым рядом выдающихся событий ермоловской эпохи. На Кавказе Мадатов пробыл больше 10 лет, будучи одним из наиболее деятельных и верных помощников Ермолова.
В начале августа 1819 г. Мадатов принял командование над экспедиционным отрядом, назначенным для обороны богатой Кубинской провинции. Ермолов не считал отряд Мадатова способным вести серьезные наступательные действия и поэтому рекомендовал князю ограничиться наблюдением за Табасаранью, где вызревало восстание горцев.
Мадатов, однако, имел разведданные, что противник пока не готов к активным действиям, и решил перенести борьбу на его собственную территорию, с тем, чтобы разгромить неприятеля, пока тот не собрался с силами. План Мадатова был достаточно рискованным, причем Валериан Григорьевич не счел даже нужным ставить в известность о нем Ермолова, поскольку дорожил каждой минутой, и взял всю ответственность за операцию на себя. Российский отряд внезапно переправился через реку Самур и, быстро пройдя Кюринское ханство, стал на самой границе южной Табасарани.
Чтобы скрыть свои намерения, Мадатов распустил слух, что идет в Дербент, но ночью захватил Марату - узел дорог, расходившихся оттуда на Кубу, Дербент и в Каракайтаг. Как бы ни тяжело дался его войскам двухдневный форсированный марш на Марату, отдыха своим подчиненным Мадатов не дал. Жители аулов, через которые проходили российские войска, уже послали гонцов в аул Хошни, где находились несколько тысяч мятежников, чтобы предупредить их вожаков о приближении русских.
Было принято решение, в ту же ночь совершить нападение на непокорных горцев для захвата основных руководителей восстания. До селения Хошни было около 30 километров. В целях внезапности нападения это расстояние отряду Мадатова нужно было преодолеть в течение всего одной ночи. Выступая в поход, князь отобрал из всего отряда только 500 бойцов, на силы, волю и безусловную храбрость которых он мог вполне положиться. Кроме того, Мадатов взял с собой три орудия, сотню донских казаков и туземную конницу. Войска шли на Хошни форсированным маршем, без привалов, в полном молчании. В целях скрытности движения колеса орудий обертывались солдатскими шинелями.
На рассвете они были на месте. Конные воины стали спускаться в котловину, где располагался аул. Пехота, забыв об усталости, следовала за ними бегом. Кавалеристы стремительно ворвались в неприятельский лагерь и произвели в нём полное смятение. Пальба, стоны и дикие крики раздались со всех сторон. Ошеломленные мятежники стали разбегаться в разные стороны. Таким образом, одним решительным и смелым ударом, почти без пролития крови, была усмирена вся Табасарань. Мадатов вернулся в Марагу и оттуда именем императора объявил прощение всем участвовавшим в бунте. Затем при громе пушек табасаранцев торжественно привели к присяге на верность русскому царю.
Ермолов был чрезвычайно доволен действиями князя Валериана. «Целую тебя, любезный мой Мадатов и поздравляю с успехом, - писал он ему, - ты предпринял дело смелое и кончил его славно...»
В этом же году 19 декабря Мадатов прославился в бою под Лавашами во время похода Ермолова на Акушу, где командовал обходной колонной, решившей успех сражения, а также прекрасно зарекомендовал себя в последующих многочисленных боях на Кавказе. Лучшего помощника Ермолову и желать было нельзя.
Читатель вообрази, что в наши дни начальник одного из отрядов предпринял на свой страх и риск решительные действия в Чечне и Дагестане, не согласовав их с командующим группировкой, а тем более с Генштабом, причем временами действовал от имени главы государства, не имея на то формального разрешения. Не получается, однако. В рамки современной жизни Вооруженных сил подобные поступки не укладываются, не говоря уже и о многом другом. С этих позиций деятельность кавказских генералов начала XIX в. смотрится несколько иначе.
Уделяя достойное внимание этому прославленному военачальнику, карабахскому армянину, который имел тесную связь с казачеством, воюя за веру, царя и отечество Российского, и внёсший неоценимый вклад в дело защиты армян от персидского и турецкого ига, мы доводим до мнения читателей книги, что наше Международное Армянское казачье объединение (МАКО) носит имя этого великого человека - генерал-лейтенанта князя Валериана Григорьевича Мадатова, и, что возглавляет эту организацию его потомок атаман, казачьий генерал, Мадатян Сергей Андреевич.
И всё-таки хочется добавить некоторые эпизоды из его биографии, фамилия которого отражена среди прославленных русских воинов в Храме Христа Спасителя в г. Москве.
|
