Кофейная чашка у меня выскользнула и звонко стукнулась о блюдце.
- Да,-да, именно Милена! - воскликнула Агнесса Викторовна, сверля меня взглядом так, будто ей было известно обо всех обстоятельствах последних моих двух дней. - И я уверена, что вы ее знаете.
- Кто, - я? - растерявшись как мальчишка, я стал переводить недоуменные взгляды с Таньки на Агнессу Викторовну, давая им лишний повод заподозрить меня черт-те в чем.
- Не отпирайтесь, Гор, я вижу по вашим глазам, вы что-то знаете.


Танька, кажется, напряглась не меньше, остановив на мне вопросительный взгляд. Вот это пассаж! И "знаю" - не правда и "не знаю" неправда. Что же им сказать? Ладно, говори как есть... но вмеру.
- Ну, я знал одну Милену, но это было, извиняюсь, в девятьсот лохматом году. С тех пор никого с таким именем я не встречал... А... в каком контексте упоминалась эта Милена у Светланы?
Агнесса Викторовна еще несколько секунд вглядывалась в мое лицо, словно ища на нем признаки обмана или недосказанности, прежде чем приняла решение снизойти до ответа на мой вопрос.
- Я слышала, как моя дочь повторяла в бреду, что Милена все разрушит. Она просила Милену не делать этого. Так и говорила: "Не надо, не надо Милена!". Что я, по-вашему, должна подумать об этой Милене хорошего?


- Даю вам слово, что мне нечего сказать по этому поводу, и я озадачен не меньше вашего, - произнес я, а про себя подумал: "я бы даже сказал, намного больше". - Тань, ты, я думаю, проводишь Агнессу Викторовну и, возможно, переночуешь у нее, чтобы ей не было одиноко, - если она не возражает, конечно.
Агнесса Викторовна еле заметно улыбнулась и, кокетливо наклонив голову вбок, ответила, глядя на Таньку:
- Если только ей не сложно и если вам, Гор, не будет одиноко без Татьяны.
- Уверяю Вас, Агнесса Викторовна, что ради Вашего блага я готов пойти на эту невообразимую жертву, - я широко улыбнулся, встал из-за стола и направился к компьютеру.


Танька сидела с отвисшей челюстью и не знала как ей реагировать на это "сватовство". Оглянувшись на нее, я резко остановил движение по водружению себя в компьютерное кресло и добавил:
- Танька, у тебя, кажется, даже саквояж приготовлен со вчерашней ночи, так что и времени попусту терять не придется.... - я бухнулся в кресло.
К тому моменту, когда компьютер загрузился, женщины уже поднялись со своих мест, и старшая, стоя в прихожей, ожидала, когда же будет готова младшая. Поскольку на Таньку Агнесса Викторовна производила тот же эффект, что и удав на кролика, я мог быть вполне спокоен за практически полностью свободный воскресный день, ночь на понедельник и весь день, пока Танька не вернется с работы.


"Вы готовы на все с женщиной старше Вас, у которой дети и которую вы видели вчера утром? Забавно. Остается только дождаться, когда такая же готовность появится и у нее".
"Что может ускорить появление у нее такой готовности? Я готов посодействовать. Может быть, приедете ко мне в гости сегодня?".
"Боюсь, что Ваша удручающая, но не лишенная приятности половинка этого не одобрит".
"Об этом можете не беспокоиться. Она сейчас составляет компанию маме своей подружки. Которая пыталась покончить с собой, которую спасли, и которая пока не пришла в себя после успокоительных."
Вот так. Мило и честно начнем прощупывать ситуацию. Поглядим, что она на это скажет. Я почти уверен, как это ни странно, что она причастна к случившемуся, и что именно ее имя произносила в бреду Света.


"Странная, однако, штука жизнь, Вы не находите? Примерно такая же история произошла с одной из служащих моего мужа. Ее уволили, и она пыталась покончить с собой. И как раз сейчас под успокоительными".
Вот как... разговорилась, однако, Преступница. Только несостыковочка. Светлана-то работает не у твоего мужа, а у... Гариба Сафарова.

"А Вам, случайно, не известно имя этой сотрудницы?"
"К сожалению, нет. Она не находится под непосредственным началом мужа. Она работала в одном из дочерних офисов, который возглавляет другой человек".
Таааак... А вот это вполне реально. Сафаров возглавляет один из офисов и, возможно держит какой-то процент бумаг. Но фирма-то, вполне может принадлежать Поджарому.
"Тогда противоположный вопрос: а этой женщине... девушке - могло ли быть известно Ваше имя?".
"Мое? С какой стати... а впрочем, вполне возможно. Если только она была заинтересована в сохранении существующей ситуации в том офисе".
"А Вы, насколько я понял, заинтересованы в том, чтобы эта ситуация прекратилась?".
"Именно так. Я организовала расследование, чтобы прояснить ситуацию".


"Вы меня интригуете. Там, по-Вашему происходит что-то незаконное? Какие-то махинации, которые вредят фирме?"
"Вся проблема в том, что махинаций как раз нет никаких. Это крыло работает очень качественно и продуктивно. И это стало поводом для меня посетить тот офис и попытаться выяснить "секрет успеха". Однако, я обнаружила там нечто странное, что заставило меня усомниться в корректности ситуации".
"Умоляю Вас, не прерывайтесь на самом интригующем моменте. Если Вы мне доверяете, расскажите все и сразу. Уверяю Вас, я никому не выдам нашей беседы. Что именно показалось Вам странным в офисе Сафарова?".


Черт побери, что ты сделал? А что если это не о Сафарове речь? Да так, машинально получилось написать, перед глазами все время стоял его офис, вот я и написал, да и отправил, не задумываясь... Преступница молчит. Вот уже десять минут как ни звука. Еще бы, чего ж ты ждал?! Так ошеломить женщину!


"Вы не удивляйтесь моему столь конкретному вопросу - это просто совпадение. Я ведь говорю, что наша знакомая после увольнения попыталась покончить с собой. Вот я нечаянно, машинально и сопоставил..."
"Ну что ж, в свою очередь вынуждена признать, что никакого совпадения нет. Это действительно тот самый офис. И странным мне показалось то, что работали там только женщины. Да-да, шестнадцать женщин. Но даже не это странно. Они все всегда бывали одеты в одно и то же. Все! Все они были и есть примерно одного роста и одной комплекции. И у всех - одинаковые прически, и волосы выкрашены в один и тот же, каштановый цвет. То есть, их можно было бы перепутать. А еще, - самое главное - все они незамужние, и никакой личной жизни никто из них не имеет. Меня это заинтриговало, и я решила подсадить на эту фирму своего человека, чтобы она мне докладывала о происходящем. Впрочем, это история двухлетней давности. Поскольку офис был полностью укомплектован, мне пришлось слегка поинтриговать, чтобы одна из сотрудниц уволилась, и на ее место - посадить свою женщину. Мне это удалось. И моя Светлана вначале справлялась вполне прилично, лояльно снабжая меня информацией, однако... увы, здесь я вынуждена прерваться, так как меня уже зовут, мне пора бежать. Дo связи."

Теперь мне попросту нечего делать. То ли поехать в "Аякс", то ли к ребятам - поиграть в преферанс. Но ни то ни другое особого вдохновения не вызывало. Мало того, что я весь был одержим каким-то безудержным стремлением непременно и как можно скорее познакомиться с Преступницей и - о ужас! - построить с ней далеко идущие отношения, так еще и обстоятельства неудавшегося самоубийства Светланы, в которых Преступница сыграла свою роль, не дают мне теперь покоя. Я включил телевизор. Воскресный день изобиловал интересными передачами, но я почему-то остановил выбор на фильме с Мягковым и Пляттом. Расположившись в кресле в бутылкой пива, я довольно скоро опустошил ее, а еще через несколько минут уже спал под нудные философствования тестя с зятем на экране.


- Почему ты сомневался, что я дождусь тебя? - спрашивала меня во сне Преступница, когда мы стояли на балконе, отделившись ненадолго от многочисленных родственников и друзей, собравшихся у нас дома в честь моего дембеля. - Разве ты не понимал, что я серьезно?
- Я просто не думал, что настолько везуч, чтобы ты меня дождалась.
И мы снова целуемся, то и дело косясь на окна и дверь, - не вышел ли кто за нами. Ощущения от этих поцелуев настолько реальны и приятны, что я практически живу в этом сне и чувствую себя именно тем 20-летним парнем, именно в том Баку 1995 года, которого никогда не было и быть не могло, потому что в 1995 году он был давно уже другим, без нас.


Однако, это длится недолго, мы возвращаемся в квартиру, а там уже и не квартира вовсе, а ресторанный зал гостиницы "Интурист". И мы с Преступницей - жених и невеста. И мне уже не двадцать, а двадцать три. И я прекрасно помню, что все эти три года мы боролись за это право быть вместе. Я ругался с мамой, папа меня поддерживал. Родственники разделились во мнениях. Родители невесты были ошарашены известием о наших намерениях, но, поскольку наши семьи жили по соседству и хорошо знали друг друга, они прекрасно поладили со мной и не имели возражений против такого молодого жениха. Однако, мне пришлось на определенный период, по какой-то надуманной матерью причине, отправиться в Ереван к одному из родственников на юбилей - как представителю нашей семьи. Надуманность состояла в том, что родители не только не поехали сами, но еще и попытались перевести мои бумаги из бакинского вуза в аналогичный ереванский, мотивируя это какими-то уму не постижимыми соображениями. В общем, была сделана попытка нас разлучить.

Пока же я находился в Ереване, меня то и дело представляли как свободного жениха всем знакомым семьям с девушками на выданье. Было ужасно неудобно, когда вдруг накрывали стол, сажали меня с родственниками на самое почетное мсто, а девчонка то и дело усердствовала по сервировке и обслуживанию, демонстрируя свои навыки домашней хозяйки. Все это было, поскольку я это прекрасно помнил во сне, и ничего это не было в реальности, поскольку студентом я жил уже в Москве, а не в Ереване, и, тем более, не в Баку. Однако свадьба наша - моя с Преступницей - происходила в Баку и была более чем замечательная, а пребывание свое там я воспринимал как реальность, - и физически, и внутренне. И в то же время, сознавая что сплю, я во сне мечтал не проснуться, - остаться здесь, в этом измерении, навсегда. Однако, когда громкая музыка, звучавшая на нашей свадьбе, - веселая, танцевальная, зажигательная, - странным образом сгармонировала в какую-то торжественно-тревожную классику в оркестровом исполнении, я проснулся. Оказалось, то эта классическая музыка звучала в фильме с Пляттом. Я спал, возможно минут 40. Начало темнеть, хотя не было еще и пяти часов, а я чувствовал себя на редкость бодрым и готовым к каким-то неведомым великим делам.
Приняв душ и одевшись, я решил, пока не поздно, съездить навестить Светку. Агнесса Викторовна говорила, что посещения там разрешены до семи вечера. Это минут пятнадцать езды от нас, так что я все успею.


Купив наскоро пятнадцать белых роз, мягкую игрушку и ананас, я вернулся в машину и, включив дворники, чтобы очистить стекло от мелкого, но колючего мокрого снега, тронулся с парковки. Подъезжая к клинике, куда привезли Светку, я успел приметить редкий даже для Москвы черный "Хаммер" там же, у крыльца. "Наверное, главврача хам" - подумалось мне.
В ту минуту, когда я попросил дежурную в регистратуре дать мне информацию о Светлане, ко мне подошел молодой врач и, видимо, услышав мой громогласный вопрос, ответил, что она пришла в себя, но у нее посетители.
- А, наверное, ее мать к ней пришла, - предположил я.
- Нет, не мать. И, кстати, кто Вы? Боюсь, что если она не согласится вас видеть...
- Я друг, - просто друг и уверяю Вас, она не откажется меня видеть. Меня зовут Горыныч... то есть, Гор.
- Простите, Егор? - переспросил врач.
- Без "е" - просто Гор.
- Понятно, я ей так и передам, но имейте в виду, что до семи Вам нужно с ней закончить.
- Это вполне реально, спасибо.


Конечно, Света не отказалась меня видеть, и я радостно, и в то же время с осторожностью вошел в ее палату, и медсестра закрыла за мной дверь. У кровати, поправляя трубочку от капельницы, стояла Преступница. Она оглянулась на меня, слегка насторожившись, потом посмотрела на Светлану и, заметив, как у нее просияло лицо при виде меня, будто решила, что волноваться не о чем, никакой опасности я не представляю. Пройдя к кровати с двойственными чувствами и движимый этикетом, я первым делом подошел к Светке и вложил ей в руку игрушку. Затем, поздоровавшись с Преступницей, присел на кожаную скамью у стенки. Скамья стояла недалеко от кровати, можно было дотянуться рукой. Преступница спокойно, словно мой приход был чем-то обыденным, села с другой стороны кровати, на стул.
- Светлана, я не ожидала, что это окажешься ты, - произнесла она.
- Да... Вам сказали, что сотрудница какая-то ваша... но не сказали кто...
- Это сказали не мне, а мужу, а он потом поручил заняться мне. Будь там я, я бы сразу спросила, кто именно.


- Кстати, это Гор, мой друг... точнее, он бойфренд моей близкой подруги.
- Гор? - произнесла Преступница, с улыбкой переведя на меня взгляд.
Когда наши глаза встретились, я наверняка переменился в лице, оно у меня сделалось каким-то отчаянно-беззащитным, даже умоляющим. Однако, взгляд ее был коротким, и она, кивнув и чуть шире улыбнувшись, снова обратилась к Светке.
- Домой хочешь?
Я продолжал смотреть на Преступницу, рассматривать ее, выжидать еще одного пристального взгляда. Что она думает? Неужели не догадывается? Неужели не узнает во мне вчерашнего крикуна в тренажерном зале?
- Преступница, - произнес я вполголоса...

Кажется, сказанное мной было проигнорировано. Лишь Светка, переведя на меня взгляд, пожала плечами, - подумав, вероятно, что этим словом я упрекнул ее за попытку самоубийства.
- Гор, я не знаю, как я буду жить дальше. Я не могу все рассказать, но... - она снова посмотрела на Преступницу, на этот раз настороженно, словно боясь проговориться, - если я не смогу вернуться туда на работу - я не знаю, как мне дальше жить.
- Света, ты уверена, что можешь говорить об этом сейчас при нас обоих? - не строго, но с металльцем в голосе вмешалась Преступница.
- Послушай, Светка, я вообще ничего не понимаю, а мать твоя так и вовсе в мандраже. Танька сейчас у нее. Что случилось, - объясни.


Поерзав слегка на кровати, Светка стала переносить настороженные взгляды с Преступницы на меня, будто решая, одобрит ли Преступница ее откровенный рассказ в моем присутствии. Я решил подсобить Светке, и заодно раскрыть еще одну карту перед Преступницей.
- Мне уже известно, что на фирму ты попала не случайно, - про это можешь не говорить. Расскажи только то, что было на самой фирме.
Почувствовав на себе взгляд Преступницы, я встретился с ней глазами, и на этот раз ее личико не выглядело таким уж нейтральным. Однако, поскольку Преступница понимала, что ей нужно подать Светке знак, эта встреча глазами не была долгой. Повернув к Светке голову, Преступница еле заметно кивнула ей со словами:
- Расскажи именно то, что было уже на фирме.
- И тогда Вы меня там восстановите?
- Не обещаю.
- Тогда не стану рассказывать. Я боюсь, что Вы положите этому конец. И девчонки с фирмы меня прикончат за то, что я выдала все.
Услышав такую тираду от Светки, я от неожиданности выпрямился на скамеечке.


- Вы что-нибудь понимаете, Гор? - покачивая головой, и не сводя со Светланы недоумевающе-сочувственного взгляда, произнесла Преступница.
С ее спокойным и по-женски сильным обликом, она особо необычно смотрелась в этой ситуации.
- Я уверен, что Света нам все расскажет, и мы постараемся сделать так, чтобы ей не пришлось пожалеть об этом, - ответил я громовым голосом, уверенно и твердо.
- Прошу Вас восстановите там меня. Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста! - похоже, Светлане не по себе при одной мысли, что она не будет больше работать у Гариба.
Ей сделали укол, и она заснула, а мы с Преступницей стояли в коридоре растерянные и недоумевающие. Я подошел к ней на расстояние, которое уже можно было счесть интимным. Она даже отклонилась слегка.
- Ты совсем-совсем не помнишь меня?
- Честно говоря... наверное много времени прошло... - она, под видом задумчивости, решила "пройтись взад-вперед", таким образом избавившись от моей близости. Ну что ж, это показатель: она не может спокойно смотреть мне в глаза, находясь на близком расстоянии. Значит, - уже неравнодушна, насколько это возможно на данном этапе.
- А ты знаешь, что если бы мы не уехали из Баку, то мы были б сейчас женаты с тобой?
- Мистика какая-то... сейчас это модно. Это что-то из каббалы?
Спокойствие и лед. Не шокирована даже тем, что я обратился к ней на "ты". Но это она. И Преступница, с которой я общаюсь по почте, и моя неприметная соседка из бакинского двора, и моя несостоявшаяся жена - в одном лице.
- Да нет, каббала тут ни при чем. Все намного проще, ты снишься мне. Помнишь, ты заняла качели, задумалась о чем-то, а народ стоял и ждал, когда ты освободишь их...
- Да, мне потом сделали замечание... - улыбнулась она.
- Вот видишь!
- Такое случалось с каждым в детстве - возразила она.
- Ну, а галстук твой когда улетел, - бы сильный ветер, - это тоже с каждым случалось?
- Баку - город ветров... - ее улыбка сделалась озорной.
- А помнишь Диану Симонову? Ты всегда ходила в ее компании.


- Что Вам от меня нужно, Гор? - остановившись у стены, она пристально и спокойно смотрела на меня, - Вы ведь видите, что я... ой, я не надела обручального кольца сегодня... такое у меня бывает, я часто его снимаю...
- Когда ты была моей женой, я тебе не разрешал снимать обручальное кольцо, - произнес вдруг я, удивившись этим словам, но ничуть при этом не сомневаясь в их правдивости.
- Странно... - она пожала плечами, - мне иногда кажется, что все вокруг тронутые рассудком.
- А ты?
- А что я? Я себя судить объективно не могу.
- Но ведь ты думаешь что-то о своем рассудке...
- Думаю... думаю, что не настал еще тот момент, когда у меня будет основание для... съезжания крыши.
- А влюбленность - это разве не съезжание крыши? - я снова приблизился к ней и ловко, по-хозяйски, уже зная из снов каждую линию ее тела, обхватил руками ее талию.
Она ахнула еле слышно от неожиданности, но потом вдруг уверенным движением рук оттолкнула меня. В затуманенных бездонных глазах читались и возмущение и страсть. Однако, это продлилось не более трех секунд, - затем она глухо рассмеялась и, видимо не в силах сдержать эмоции, сделала медленный оборот вокруг своей оси, глядя куда-то в потолок, чтобы я не замтил лукавства и озорства на ее лице.
- Так съезжание или не съезжание? - повторил я свой вопрос, подхватив волну ее веселья.


Остановившись все там же у стены, она медленно но верно сменила выражение лица на более спокойное и приземленное, сохранив лишь тень улыбки и еле заметный налет ироничности, и стала совершенно бесцеремонно и даже критически меня рассматривать.
- Говорите, мы поженились бы?
- Да, это совершенно точно.
- А дети бы у нас были?
- Дети... - я задумался, - насчет детей пока неизвестно. Я пока знаю лишь то, что мы поженились.
- Что значит "пока"?
- Я ведь сказал: мне снятся сны. С тех пр, как я увидел твое объявление и написал тебе - все эти три ночи и даже днем, стоило мне вздремнуть ненадолго...


Выражение ее лица сменилось на такое, какое бывает у людей, которым нечего возразить, которых вынудили если не согласиться, то как минимум промолчать с покорно-обреченным видом, хотя они не уверены в том, что ты говоришь.
- Скоро семь, мне уже пора ехать.
- Я могу тебя подвезти, не стесняйся.
- Не надо, мне далеко.... и потом, я с водителем.
- А... так это твое хамло там стоит прямо у крыльца? Ну что же, все с тобой понятно. С замужествами тебе везет по жизни.
- Почему с "замужествами"? Это ведь мой единственный муж...
- А я как же? Будь ты моей женой, тебе повезло бы не меньше, будь уверена, - широко улыбаясь, заявил я.
- Всего доброго, до связи, - сказала вдруг она, резко повернувшись, и направилась к выходу.


Достав мобильный телефон из кармана, я медленно пошел вслед за ней, - не для того, чтобы догнать ее, а просто - потому что пора было отсюда уходить. Я хотел набрать номер Завена, чтобы уточнить у него контакты Сафарова и выяснить у последнего все обстоятельства произошедшего со Светланой. Однако, едва я собрался это сделать, как увидел послание от Таньки: "Не ищи меня, я уезжаю, и приеду только когда родится наш ребенок".


Продолжение следует.

__________________