Артур , всегда рада.
Что-то старушку сегодня понесло. Вспомнила ещё одного музыканта арм. происхождения.
Его должно помнить поколение наших родителей. По крайней мере, моя мама ходила на концерт этого исполнителя, когда тот приезжал в Баку.

Жан Татлян

Вот портрет человека, которого, при всех его талантах и заслугах, мало кому придёт в голову называть лицом советской эстрады. Трудно представить его участником помпезных официальных концертов, блистающих византийской роскошью приёмов и правительственных междусобойчиков. Он никогда не был придворным певцом. Более того - в силу своих жизненных принципов, он никогда им и не смог бы стать. Хорошо бы, кто-нибудь написал про него роман! Думаю, что в этой книге нашлось бы место и для мелодраматических ходов, и для детективных линий, и для красивостей, и для романтики. Но главное место этого романа должно быть отведено Любви.

Жан Татлян всю свою жизнь поёт исключительно о Любви. И если уж кого называть шансонье, то это звание принадлежит ему по полному праву. Так сложилось, что и сегодня, несмотря на отсутствие информации о нём, ему удаётся собирать аншлаги, где бы он ни выступал. Я не могу назвать Татляна волком-одиночкой (эдакий штамп). Он совсем и не волк, но, в известном смысле - одинок. "Я и сейчас такой же одиночка, не участвую в так называемом шоу-бизнесе, который именую бизнес-шоу. Не пою под фонограмму, просто не умею... Я из тех, кто сам себя сделал. В начале пути не было ни богатых родителей, ни покровителей. Наоборот, жили бедно - мы ведь переселились в СССР из Греции (мне было пять лет), и семье нужно было осваиваться в совершенно новых условиях. Я со школьных лет подрабатывал - белил дома, так добыл денег на первую гитару. Пел на турбазах. В музыкальной школе не учился - самоучка, но начал работать в Сухумской филармонии. Я был гитаристом в квартете, и по совмещению исполнял несколько песен. Успех был больше, чем у официального солиста с консерваторским образованием. Так что уже тогда столкнулся с завистью, антагонизмом. Привык, что это сопутствует актерской жизни".

И тут он прав. Ему примитивно завидовали даже великие мира сего. Немногие из популярных артистов испытывали на себе любовь толпы в той мере, когда на руках несут не тебя любимого, а твою машину... Кому-то бывает такое пережить трудно. Тем более, когда вся эта слава достаётся молодому и талантливому самоучке (а ты пахал и вымучивал!), когда этот вызывающе красивый парень ни в чём себе не отказывает, не думает идти на сделки с начальством, не прославляет "партию и правительство", гордо пренебрегая даже попытками поговорить с ним об этом (а ты-то - наступал себе на совесть!), когда его пластинки выходят общим тиражом в 50
миллионов штук! (это в наших-то шестидесятых-семидесятых), когда у мальчишки, в общем-то, есть всё, о чём мог позволить себе помечтать советский человек, всё что только можно было представить себе - машину, дачу, катер(!!!), квартиру, любую женщину... Кому-то это было непереносимо.

А зацепок и удавочек, которыми мешали жить Татляну, было хоть отбавляй! И порой весьма уродливых. Чего стоит хотя бы предложение работать в самом престижном эстрадном учреждении советской Украины, НО!!! С непременным требованием сменить фамилию Татлян на Татленко! Он раздражал коллег нежеланием примкнуть к тому, что сейчас называют мерзким словом "тусовка", начальников от культуры - своей независимостью, благородством и природным аристократизмом. "Я никогда не любил тусовки, всегда был один в поле воин, шел своей дорогой. Это не нравилось: чужак, гордый. Ярлык можно любой навесить. Никогда не пел о партии, комсомоле, не танцевал ни под чью дудку. Я был невыездным - не отпускали даже к тете во Францию, хотя она слала приглашения. Меня не оповестили, когда моим творчеством заинтересовался приехавший в СССР режиссер парижского мюзик-холла (А это был великий Брюно Кокатрикс! В.Г.). Зато был гневный донос одного из провинциальных секретарей обкома: он ехал по городу и увидел яркую афишу с моим лицом рядом с блеклым запыленным стендом "лучших людей города". Секретарь вопрошал, до каких пор будет это безобразие? Над моей головой стали собираться тучи, через много лет знающие люди сказали, что вовремя успел уехать. Все мои записи были уничтожены". При том, что там не было ни слова о политике! Только песни о любви!

Сразу же после отъезда Жана во все места, где хранились его записи, афиши, рабочие материалы с ним связанные, нагрянули бравые молодцы и всё изъяли, а потом и затёрли насмерть! Стараниями властей, казалось, даже память о нём была уничтожена! Я давно уже взрослый дядька, я давно и много знаю о нашей жизни, об истории страны, которой уж нет, но до сих пор в голове не умещается - для чего нужно было так поступать?! Для чего нужно было не только вымарывать из, и без того, уродливого контекста нашей жизни, людей, составлявших гордость страны, но и ещё плевать им вслед, как это было сделано с Жаном Татляном, Ларисой Мондрус, Эмилем Горовцом, Вадимом Мулерманом и многими другими ...

Ну а дальше была Франция, не успев приехать в которую, Татлян полетел её представлять на празднование двухсотлетия Америки. И был роскошный контракт с одним из лучших тогда казино Лас Вегаса "Империал Палас". И наконец-то были гастроли, гастроли, гастроли. Был весь мир! А для чего ещё нужно жить настоящему Артисту? Тут не обошлось и без некоторой мистики. Знаменитейший Вольф Мессинг предсказал в своё время ему долгую и интересную жизнь и большой успех. Так ведь всё и оказалось! И его по заслугам и по таланту признали такие кумиры публики как Шер, Том Джонс, Синатра. Он дружил с Мишель Мерсье и иранской шахиней... Надо полагать, эти люди независтливы и, очевидно, их вполне устраивала его фамилия.



Я прожил в Петербурге-Ленинграде больше двух с половиной лет. Я делал там своё дело, и вот в один из дней мы обедали с приятелем в ресторане. За соседним столиком тоже обедали два человека, лицо одного из них было знакомым (точнее напоминало кого-то). Я бы долго ещё мучился, вспоминая, если бы приятель не сказал мне, что это - Татлян. Я и представить себе не мог, что он в России - ведь как сгинул человек! Плюс всевозможные слухи, заботливо кем-то распространяемые о прозябании в чужой загранице. Ну а дальше нас познакомили, и я даже побывал у него дома в его уютной квартире на окраине Питера, которую он сам заботливо, мастерски обустроил, и уж конечно позвал его к себе в эфир (а эфиры у меня были большие - по три часа) и нам было о чём поговорить.

Общаться с Жаном - одно удовольствие. Он вообще производит впечатление обстоятельного и спокойного человека. Необыкновенно доброжелателен. В нём нет ни капли злобы даже по отношению к тем, кто старательно ломал его жизнь. Очень остроумен. На некоторые вопросы предпочитает отвечать анекдотами, явно уходя от ответа, но и стараясь не обидеть собеседника. Для меня это был тяжёлый эфир в одном лишь смысле - приходилось за секунды до выхода рекламы встряхиваться и вовремя её выдавать, выводить звонки, словно сорвавшихся с цепи слушателей, ставить в аппарат очередную песню - словом, выполнять обычную эфирную работу (при том, что и звукорежиссёр был рядом). Дух захватывало не от близкого общения с кумиром целого поколения, с человеком о котором погоревали и забыли, а от его благородной мужской сдержанности, редкого обаяния и аристократической (опять же) простоты. От того, что рядом с тобой сидит и говорит "за жизнь", как на кухне автор знаменитейших и всенародно любимых песен "Ночной дилижанс", "Звёздная ночь", "Осенний свет" и конечно же "Фонари":

Где-то вдали догорает закат,
И фонари ярче горят,
И не дают они людям
сбиться с пути,
Ночные спутники вы - фонари...

Эту песню он исполняет на своих бесчисленных концертах повсюду, и надо оценить его шутку о том, что он "уже офонарел от своих фонарей". Но именно эта песня была почти в каждой семье, и кое у кого ещё остаётся на тех стареньких советских миньончиках фирмы "Мелодия".


Прошло столько лет! Сколько воды утекло, а его любят и помнят самые разные люди: "Мои слушатели - те, кому от 20 до 60 лет. Я пою на русском, английском, армянском, греческом. В молодости пел песни Ива Монтана, зазубривая слова. Теперь свободно говорю на французском и могу петь их осмысленно. Мои слушатели - везде. Выходцы из Советского Союза разбросаны по всей планете..." - говорит Жан Татлян, а я добавлю, что и в теперешней России. В конце концов, мы тоже ведь выходцы из Советского Союза...

Он по-прежнему высокомерен с начальством от культуры (а как можно вести себя благородному человеку, у которого вымогают тысячи долларов, чтобы показать по телевидению его клипы или выступления), которое, да-да, не стесняется брать взятки за то, что оно делать обязано! И Жану опять не прощают неуважения и пренебрежения... А он собирает полные залы, при том, что наши нынешние звёзды считают за счастье спеть при 70-80 процентном заполнении. А он нежно любит свою жену, называя её "дочерью своей тёщи", не любит касаться в разговорах тем личной жизни, как всякий настоящий мужчина. Он по-прежнему не пропадёт, даже если какому-нибудь негодяю опять вздумается поприжать его за талант и независимость. Потому, что в этой жизни Жан Татлян - уроженец Греции, армянин, гражданин России и Франции, а в общем-то, мира, умеет делать всё сам. И написанием музыки и стихов, а также великолепным их исполнением вовсе не исчерпывается длиннющий список его умений - может и машину водить и строить, и плотничать, и бизнесом заниматься, умея при этом главное - любить. Любить так, как об этом только он и поёт и скромно говорит: "Я ведь прежде всего человек, и по совмещению - артист".

Вадим Гусев
01.04.2004
http://www.shansonprofi.ru/person/about/tatlian/