VIP Forums Muzblog Chat Games Gallery. Форум, муздневники, чат, игры, галлерея.

Три письма американских граждан о резне армян в Сасуне (прим. 5)


Письмо А.
В прошлом году в Талворике армяне успешно отразили нападение соседних курдов. В стране распространилась большая тревога. В нынешнем году правительство вмешалось и послало отряды регулярных войск для того, чтобы усмирить армян. Регулярным войскам помогали курдские гамидие (Hamidiens — иррегулярные войска). Армяне подверглись нападению в горных укреплениях и в конце концов должны были сдаться вследствие недостатка пищи и боевых запасов. Около 20 деревень были уничтожены, население умерщвлено и дома сожжены.
Несколько молодых, полных сил армян были взяты в плен, связаны, покрыты хворостом и сожжены живыми. Некоторое число армян, определяемое различно, но не менее 100 человек, сдались и просили пощады. Многие из них были застрелены на месте, а остальные зарезаны саблями и заколоты штыками. Группа женщин, определяемая различно, от 60 до 160 человек, была заперта в церкви и среди них «были пущены» солдаты. Многие из этих женщин были замучены до смерти, а остальные убиты саблями и штыками. Несколько молодых женщин были захвачены в качестве военной добычи. О них передаются два рассказа: 1) что они отведены в гаремы мусульман, которые похитили их, 2) что им предложили принять ислам и поступить в гаремы, и, когда они отказались, их убили. Детей ставили в ряд один за другим и стреляли в один из концов ряда, очевидно, чтобы узнать, сколько человек можно убить одной пулей. Малолетние и грудные дети клались один на другого и головы их отрубались. Солдаты окружали дома, зажигали их и штыками заставляли людей возвращаться в пламя, когда они пытались выбежать из него.
Но довольно об этой резне. Счет человеческих жертв от 3000 до 8000. Это — скромные цифры. Смелые подсчеты определяют число убитых в 20000—25000. Все это произошло в последних числах августа и в начале сентября... Нужно заметить, что избиение совершалось регулярными солдатами, находившимися большею частью под командой офицеров высокого ранга. Это придает делу в высшей степени серьезное значение.
[ стр. 37 ]
Христианин не пользуется уважением, которое оказывают уличным собакам. Если эта резня пройдет незамеченной, это будет просто объявлением смертного приговора христианам. Жизнь, собственность и честь христианина не будут ограждены. Неделю тому назад, в прошедший вторник, вечером, на закате солнца, турок похитил жену богатого армянского купца, в городе Хнус Берт (Khanoos Pert), На следующее утро люди, искавшие ее, услышали крики и освободили ее из турецкого дома. О каком-либо наказании виновного не может быть речи.
Ужасные слухи распространялись уже давно, но сообщения, заслуживающие доверия, приходили медленно. Все было сделано, чтобы подавить толки. Некоторые второстепенные подробности рассказа, переданного мною, может быть, неточны, но вполне уверен в достоверности этого рассказа в главных пунктах. Во всяком случае нельзя отвергать того, что произведено было жестокое, варварское и колоссальное избиение христиан регулярными солдатами с помощью курдских гамидие и под начальством высших и ответственных офицеров.
Что теперь сделает христианский мир?
Письмо B.
...В конце мая 1893 г. агитатор не из местных жителей, Дамадян, был арестован около Муша. Правительство подозревало, что в талворикских деревнях находили приют такие агитаторы, и отдало приказ некоторым курдским вождям напасть на этот округ; при этом оно приняло на себя ответственность за все убийства, которые совершат курды, и обещало последним всю добычу.
Вскоре после того, как Дамадян был доставлен в Битлис, в первую неделю июня месяца бакранлийские курды начали собираться за Талвориком. Поселяне, видя, что курды прибывают с каждым днем и достигают уже нескольких тысяч человек, заподозрили их намерения и стали готовиться. На восьмой день завязалась битва. Более сильное положение поселян дало им возможность причинить значительный ущерб неприятелю с небольшими потерями с своей стороны. Результат борьбы к заходу солнца выразился в том, что курды потеряли, около 100 человек убитыми, а из поселян было убито толь-
[ стр. 38 ]
ко 6, в том числе одна женщина, пытавшаяся спасти от курдов мула. Поселянам удалось уничтожить мост через глубокую часть реки, прежде чем отряд курдов с противоположной стороны успел атаковать их. Таким образом курды чувствовали себя побежденными и не могли произвести другого нападения в это лето.
При таких обстоятельствах генерал-губернатор выступил в Муш с войсками и двумя полевыми орудиями и вступил в округ вблизи Талворика, но считал ли он свои силы недостаточными или получил приказание не нарушать спокойствия, только он не произвел нападения и ограничился тем, что держал осаду. Прежде чем удалиться, он, отдав заложников, устроил свидание с наиболее влиятельными людьми в Талворике и спросил их, почему они не подчиняются правительству и не платят податей. Они отвечали, что не восстают против правительства, но не могут платить подати два раза, курдам и правительству. Если бы правительство защитило их, они платили бы ему подати. Из переговоров ничего не последовало и осада продолжалась до тех пор, пока выпал снег. Во время зимы, когда в вилайете широко практиковалось мародерство, некоторые богатые жители Талворика получили приглашение посетить генерал-губернатора, но они не сочли удобным принять это приглашение.
Ранней весной курдам нескольких племен было отдано приказание произвести нападение на деревни Сасуна, между тем войска были отправлены из Муша и Битлиса; они захватили при этом военные запасы и провиант и десять мулов, нагруженных керосином (80 жбанов). Весь округ был осажден курдами и войсками. Деревни, подвергшиеся таким образом осаде, от времени до времени производили вылазки, чтобы добывать себе пищу...
Между тем жители других селений начали понимать, что цель властей заключалась в истреблении армян, и в отчаянии решили продать свою жизнь по возможности дорогой цене. Тогда началась резня, длившаяся около 23 дней, или, в общем, с середины августа до середины сентября. Ферик-паша (маршал Зекки-паша), поспешно прибывший из Эрзинкиана, прочитал фирман султана об истреблении и затем, держа указ на своей груди, увещевал солдат не уклоняться от исполнения своего долга. В последний день августа, т. е. в годовщину восшествия султана на престол, солдат особенно увеще-
[ стр. 39 ]
вали отличиться, и они произвели в этот день самую зверскую резню.
Во время разгрома не делалось никакого различия между лицами и селениями, все равно держались ли они спокойно и заплатили ли подати или нет. Было приказано произвести полную чистку. В одном селении священник со старейшинами явились к офицеру, предъявляя ему квитанцию в уплате податей и заявляя о своих верноподданнических чувствах и прося пощады; но селение было окружено и жители переколоты штыками...
В Галогюзане много молодых людей были связаны по рукам и ногам, положены в ряд, покрыты хворостом и сожжены живыми. Другие были схвачены и изрублены на куски. В другом селении были схвачены священник и несколько старейшин; им обещали свободу, если они укажут, где укрылись остальные жители; когда же пленные отказались выдавать своих односельчан, всех их, кроме священника, убили. Вокруг шеи священника была надета цепь, которую тянули с противоположных сторон, он несколько раз почти был удушен, но его приводили к жизни; затем поставлено было остриями вверх несколько штыков, на которые подбросили несчастного. Жители одного селения, обратившись в бегство, собрали женщин и детей, числом около 500 человек, и поместили их в пещере в одном ущелье. Через несколько дней солдаты нашли их и убили тех, которые не успели еще погибнуть от голода.
В другом селении выбрано было 60 молодых женщин и девушек, их заперли в церковь и затем солдатам было разрешено поступить с ними по своему желанию, после чего заключенные были убиты.
В третьем селении 50 избранных женщин были пощажены; их увещевали переменить веру и сделаться госпожами в турецких гаремах, но они с негодованием отказались отречься от Христа, предпочитая подвергнуться участи своих отцов и мужей.
Народ собирали в дома и затем поджигали последние. Во время одного такого пожара из пламени выскочил маленький мальчик, его посадили на штык и бросили в огонь.
Нередко детей поднимали за волосы и разрезали пополам или разрывали им челюсти. Беременным женщинам вскрывали животы; старших детей оттаскивали за ноги. Красивая, недавно обвенчанная пара убежала на
[ стр. 40 ]
вершину холма; солдаты настигли молодых людей и сказали, что пощадят их из-за красоты, если они примут ислам, но мысль об ужасной смерти, которая, как известно было беглецам, должна была постигнуть их, не помешала им исповедать Христа.
Последнее столкновение произошло на горе Андок (на юге от Муша), где несколько тысяч человек искали убежища. Курды посылались отрядами для нападения на беглецов, но в течение 10—15 дней не могли добраться до них. Солдаты также направляли против армян свои горные орудия и наносили ими некоторый урон. Наконец, когда осажденные пробыли несколько дней без пищи и их военные запасы истощились, войскам удалось достигнуть вершины без всякого урона для себя, и едва ли кто-нибудь из беглецов спасся.
Тогда все внимание было обращено на тех, которые были загнаны в Талворикский округ. Три или четыре тысячи осажденных были оставлены в этой маленькой долине. Когда они увидели себя плотно окруженными со всех сторон турками и курдами, они подняли руки к небу, моля умирающим голосом о спасении. Часть их перебили ружейными выстрелами, а остальные были уничтожены саблями и штыками, так что в конце концов от груды убитых потекла настоящая река крови...
Если бы даже кто-нибудь получил возможность посетить округ, он мог бы определить только приблизительно число жертв, потому что многие трупы были свалены в рвы и засыпаны землей, и теперь дождь уже смыл следы их могил. Там, где таких рвов не существовало, тела убитых, переложенные дровами, складывались в кучи, обливались керосином и сжигались. Но, по-видимому, несомненно, что селения всего округа уничтожены...
Солдат, находившийся в карантине, сказал, что он убил 5 человек, и что он убил, между тем, меньше, чем кто-либо другой. Другой сообщил, что он убил 100 человек. Какой-то солдат поссорился на днях с армянином на битлисском рынке и кричал, что они убили тысячи и тысячи и скоро доберутся до армян, живущих в городе.
По-видимому, можно без опасений сказать, что 40 деревень совершенно разрушены, и представляется вероятным, что убито по меньшей мере 16000 человек. Самая низкая цифра— 10000, но многие считают гораздо больше.
В довершение всего генерал-губернатер, посредст-
[ стр. 41 ]
вом арестов и застращивания всякого рода, заставил наиболее видных людей во всей провинции (за исключением одного города Битлиса) подписать благодарственный адрес султану за то, что губернатор водворил порядок в вилайете!
Письмо В.
Население находится в состоянии ужаса под впечатлением разгрома. Уже несколько времени назад начали ожидать комиссию, и местные власти, без сомнения, употребили все силы, чтобы прикрыть свои грехи и еще более терроризовать тех, которые, по всей вероятности, должны были выступить свидетелями. Те, которых увещевают давать показания, снова будут во власти турок после того, как разойдется комиссия. Я не питаю ни малейшего сомнения, что у некоторых хватит мужества давать показания, но это будет источником несчастий. Почти все условия против полного успеха дела комиссии или, скорее, благоприятного исхода работы европейских делегатов. Было бы неправильно связывать судьбу Армении с результатами, к которым приведет комиссия.
Следует особенно иметь в виду, что Сасун [сасунская резня] составляет продукт определенной системы управления. В течение последнего десятилетия, как вам известно, были сотни Сасунов во всей стране. Снисходительность Европы создала благоприятные условия для того, чтобы эта система беспощадно функционировала во всей своей силе. Она возникла из религиозной и расовой ненависти и направлена к истреблению христиан и уничтожению христианства.
Причина нынешнего положения страны кроется не в курдских разбойниках или в голоде и в холере. Скорее разбой, голод и бедствия, худшие, чем холера, навлекаются на страну действием этой системы. Не только кровь 5 тысяч мужчин, женщин, детей и грудных малюток взывает к небу с страшным воплем, требуя справедливого мщения, но также ужасающие страдания, покинутые очаги, дикая жадность сборщиков податей и мелких чиновников и поруганная честь многих и многих взывают о том же.
Турки на скамье подсудимых. Пусть не один Сасун принимается во внимание, помните, что тот же вопль раздается по всей стране...
[ стр. 42 ]
Я беседовал с очевидцем некоторых эпизодов сасунского разгрома. Он посетил три селения. Все они были в развалинах, и изуродованные трупы свидетельствовали об ужасных событиях. Четыре или пять дней он провел в одном селении. Каждый день группы разбежавшихся жителей приходили и предавали себя в руки командующего офицера. Приблизительно через два часа после захода солнца пленников, собравшихся таким образом в течение дня, выводили в соседнюю долину, и воздух оглашался их раздирающими криками. Рассказчик никогда не видел их возвращения. Он считает, что во время пребывания его в этом селении погибло таким образом 500 человек.
В стан было приведено от 200 до 300 женщин и детей. Они также исчезли, но он не знает как. Рассказчик — армянин, занимавшийся перевозкой войск. Его послали в Муш, и он вместе со своим товарищем — единственные очевидцы, с которыми нам пришлось говорить.
Другой беглец из одного селения, расположенного на границе, рассказывает, как его мать, после ужасных страданий, бежала в монастырь, в котором этот молодой человек был слугою. Она сообщила о беспощадном избиении всех остальных членов семьи и разрушении селения. Ей удалось вместе с маленьким ребенком добраться до монастыря, где она умерла через несколько дней от ран...


26. Русский генеральный консул в Эрзруме послу в Константинополе Нелидову

Депеша № 89
Имею честь представить при сем Вашему высокопревосходительству на благоусмотрение рассказы о сасунских событиях Акопа Тер-Аракеляна, принадлежащего к одной из наиболее зажиточных семей деревни Шеник; Киракоса, сына Погоса, жителя деревни Хартка, Талворикского округа; Казара Тер-Аракеляна, брата упомянутого Акопа, жителя Семала, и Мевлюда, чавуша (фельдфебеля) 25-го пехотного полка.
Имея в виду секретную телеграмму Вашего высокопревосходительства от 29-го минувшего декабря № 420,
[ стр. 43 ]
которой Вам было благоугодно разрешить делегатам «принимать к сведению то, что они узнают, помимо следствия, и сообщить о том в своих частных донесениях», я считал, в свою очередь, долгом также собирать в Эрзеруме материал, который мог бы служить к характеристике действий турецких властей для водворения в Сасуне порядка.
С этой мыслью были приглашены мною Акоп Тер-Аракелян из Шеника и Киракос, сын Погоса, из Талворика; двое бедных, пришедших в генеральное консульство за пособием, рассказывают, что им известно о бывших в Сасуне событиях:
Полагаю нелишним доложить Вам, что оставшиеся в живых сасунцы, страдая от страшной нищеты, приходят иногда в Эрзерум за милостынями.
Два других рассказа: Казара Тер-Аракеляна и чавуша Мевлюда получены мной на французском языке от французского консула в Эрзеруме.
Долг совести заставляет, однако, меня прибавить, что рассказ Казара записан, кажется, английским консулом Гревсом, а рассказ чавуша Мевлюда — проживающим здесь английским корреспондентом Скюдамором. Он известен и итальянскому консулу Монако.
Сообщая их, как материал для суждения о действиях турецкой власти в Сасуне, я не могу не остановить просвещенного внимания Вашего высокопревосходительства на том обстоятельстве, что в моих донесениях, которые я имел честь своевременно посылать о сасунских событиях, далеко не было исчерпываемо всей турецкой жестокости, так как мне трудно было верить известиям, какие я получал, и я представлял их в рапортах как преувеличение.
Приложение I
Из рассказа Акопа и Киракоса
1. Акоп, которому на вид года 24 от роду, рассказал, что у него в доме до сасунских событий жили 23 чело-
__________________________
* Перевод сделан в МИД России в 1895 г. (Ред.).
__________________________
[ стр. 44 ]
века. Теперь в живых осталось девять душ. Из пяти братьев живы двое. Отец, мать и трое братьев убиты. Три замужние сестры неизвестно где...
Молодые и здоровые спаслись бегством, а старики, старухи и многие из детей остались на месте. Деревня была сожжена, оставшиеся в ней убиты. Бежавшие укрылись на горе Андок, что в 4-х часах пути от деревни. Хлеба у них не было, и они ели в течение 25-ти дней сырое мясо. Перестрелка с войском все время продолжалась. На 26-й день пришло из турецкого лагеря предложение сдаться. Не имея ничего для своего прокормления, они пришли в лагерь близ Гелиегузана и увидели ямы. Под утро солдаты начали их бить штыками и бросать в ямы. Акоп бежал и был ранен штыком в плечо, он упал лицом на камни и вышиб себе два передних зуба. Преследовавший его солдат счел его за убитого и оставил на месте, а он, очнувшись, перебрался в болотце, покрытое тростником, а оттуда в лес, где и оставался некоторое время.
Акоп видел, как священнику Оганесу из Семала, сошедшему вместе [с ними] с горы Андок, выкололи глаза, а потом убили штыками.
2. Рассказ Киракоса, сына Погоса, 22 лет, жителя Талворикского округа. Киракос из селения Хартка. В доме, где он жил, семья была из 28-ми душ. Было у него 4 брата, 4 сестры и двое дядей, тоже женатых, имевших детей. Отец умер раньше сасунского дела, а мать была жива. Сам он женат, и где теперь жена, не знает.
Во время событий он был в селе Талворик. Когда войска с несколькими орудиями начали подходить, Киракос вместе с другими бежал. Пока шла расправа в деревне, он скрывался недалеко за скалой и видел, как были приведены в церковь до 600 женщин. 50 из них, более красивых, были выведены, а все остальные оставлены на произвол войска и курдов. Они были изнасилованы и потом перебиты. Самый храм был разрушен выстрелами из орудий, и тела остались под его развалинами. Киракос одно время скрывался в скалистой пещере Фрфркара. Он знает, что солдаты убивали всех, кого видели и кого ловили.
[ стр. 45 ]
Приложение II
Из опроса Казара из Семала, сына Тер-Аракеляна
От роду около 30 лет. Женат. Его жена с двумя сыновьями и двумя дочерьми еще живы, — маленькая девочка по имени Мариам была убита во время избиений.
С ним жил его дядя Овсеп с женой и дочерью Маргаритой и его двоюродный брат Доно вместе с сыном, двухлетним ребенком Аветисом. Все они были убиты.
К началу жатвы пришли солдаты и расположились лагерем в Мергемузане в получасовом расстоянии от Семала. Сасунские курды из друзей крестьян пришли сказать им остерегаться солдат, которые пришли с дурными намерениями, и советовали им бежать. Этого совета они сначала не послушали. В течение предшествовавших началу беспорядков десяти дней все подходили новые войска.
Однажды, когда косили хлеб, курды племени Бакиранли пришли для угона овец, причем убили пастуха. Дружественные поселянам курды рассказывали последним [армянам], что бакиранлийцы сделали это по подстрекательству войск или властей. Пастухи погнались за ними и после стычки, в которой оказались убитые с обеих сторон, они в тот же день отняли овец...
На следующий день деревня была окружена людьми, одетыми курдами, которые стали стрелять по деревне; тогда жители прибегли для защиты к оружию и дрались в течение 3-х дней.
Несколько крестьян было убито... Дружественные курды говорили им, что в числе мнимых курдов находились солдаты, переодетые курдами и потому они решили спасаться бегством, не смея драться против властей. Они вышли из деревни и отступили на Гелиегузан. В деревне были оставлены не имевшие возможности бежать старики и старухи с детьми. По их уходу неприятель вошел в деревню, которую он разграбил и предал пожару. Те же, которые в ней оставались, были сожжены в своих домах. На следующий день после их ухода Шеник также был сожжен, и его жители пришли в Гелие-
__________________________
* Перевод сделан в МИД России в 1895 г. (Ред.).
__________________________
[ стр. 46 ]
гузан, в котором вместе с его предместием Алианциком считается 300 домов. Они были тогда атакованы императорскими войсками вместе с курдами. Они защищались пять дней и под конец, во время ночного нападения, деревня была подожжена, и они были вынуждены ее оставить, преследуемые войсками, которые перебили множество их во время бегства. Он сам видел много детей, которых убили штыками, и среди них Симо, Погоса и Хачо — детей его соседей и друзей. Он видел своего двоюродного брата Доно, бежавшего, держа на плечах своего двухлетнего ребенка Аветиса. Доно упал, пораженный пулей в ногу, — солдаты его настигли, и один из них хотел ударить ребенка кинжалом (кама), но отец отстранил удар рукой, которая была почти перерублена, другой солдат воткнул свой штык в тело ребенка, которого он унес на штыке, между тем как еще двое доконали Доно штыками.
Оставшиеся в живых пришли на Андокдаг в двух часах от Гелиегузана. Гора была оцеплена войсками. Там они оставались около 20 дней без хлеба, питаясь мясом овец, которых они угнали с собой. Они защитались как могли, стреляя и бросая камни на осаждавших, — но он не видел, чтобы убили какого-нибудь солдата. Он полагает, что было около тысячи душ жителей в Гелиегузане и от 600 до 700 душ в каждой из деревень: Шенике и Семале (всего 2400 душ). Наконец, они вступили в переговоры, желая сдаться. Им обещал оставить жизнь, если они спустятся в свои деревни. Священник Семала Тер-Оганес с 500 людьми принял условия, но Крко, рес Шеника, принявший главное начальствование над ними, отказался сдаться, заявляя, что турки своего слова не сдержат.
Сам он (свидетель) начал спускаться с Тер-Оганесом, но потом, раздумав, [они] вернулись назад.
Они спрятались в дубовом лесу и наконец ползком по отвесным скалам многим из них удалось уйти по направлению к Пасуру, главному пункту Кульпской казы. Он со своими скрывался около двадцати дней, до тех пор, пока не было получено известие о том, что Муширпаша прекратил избиение.
Тогда пасурский каймакам вышел и собрал в лесах и горах многих из беглецов, которых он привел обратно в их сасунские деревни...
Свидетель пробрался впоследствии в Хнус (в дерев-
[ стр. 47 ]
ню Кахкик), где оставил жену и детей. Он был человек зажиточный для крестьянина, а теперь у него ничего нет. Он пришел в Эрзерум просить милостыню, чтобы не быть вместе со своими обузой для крестьян, которые их приютили.
Приложение III
Из рассказа Мевлюда-аги
Бывший фельдфебель 25-го пехотного полка, отпущенный недавно после 4-летней службы. От роду приблизительно лет двадцати шести.
Он находился в Муше незадолго до происшествий и состоял при аптеке военного госпиталя. Но когда войска пошли на Сасун, он сопровождал свой полк как строевой унтер-офицер.
Его батальон вместе с другими находился под командованием полковника Исмаил-бея (всего приблизительно 4000 человек, рассеянных в разных местах).
Они пришли к 1-му привалу в нахие Шатаха ночью. Другие войска уже стояли лагерем. Вдали слышалась перестрелка. Они там оставались около трех или четырех дней. Стрельба была слышна почти все время...
На пятый день после ужина его батальон пошел на Шеник, в небольшом расстоянии от лагеря; там дрались, и дома уже горели. Недолго спустя, крестьяне обратились в бегство, большая часть многочисленной толпой, и стрельба их почти прекратилась. Войска стреляли по ним из двух мортир и двух горных орудий, но не преследовали их за Гелиегузан. По дороге они видели немало трупов, несколько раненых и несколько маленьких детей, которых они убили. Когда они пришли к Гелиегузану, деревня была уже оцеплена, и в ней дрались. Они оставались вне деревни в течение двух или трех дней. В продолжение этих дней он снова слышал, что армяне приходили в лагерь, чтобы дать денег офицерам. Он не знает, вернулись ли эти армяне в Гелиегузан, или же им было позволено спастись бегством. Затем в од-
__________________________
* Перевод сделан в МИД России в 1895 г. (Ред.).
__________________________
[ стр. 48 ]
ну ночь войска получили приказание атаковать деревню. Снова придвинули орудия к горе, и под защитой этой батареи подожгли первые дома деревни.
На следующий или на третий день часть его полка получила приказание двинуться в поход. С ними находились части и других батальонов, и они взяли с собой несколько горных орудий; дорога была очень плохая, настолько плохая, что мулы не могли подвигать орудий, и солдаты вынуждены были всходить на скалы и руками перетаскивать пушки через них. Было несколько трудных перевалов, они потратили много времени, чтобы достичь Талворика, где они оставались несколько дней для отдыха...
Утром они бомбардировали дома и взяли деревню. Поблизости находился лес, где укрылось большое множество крестьян: мужчин, женщин и детей. Лес был с одной стороны окружен курдами, с другой стояли солдаты. Потом придвинули имевшиеся шесть орудий к горе и пустили по 13 снарядов из каждого орудия по лесу. Под конец весь лес был в огне. Конечно, немалому числу скрывавшихся в лесу удалось спастись бегством, но большая часть была убита снарядами и сгорела живьем.
В одной из деревень Талворика находилась большая ферма, где заперлось много женщин и детей и несколько стариков. Туда также придвинули орудия и выстрелили из батареи. Никто из тех, которые там находились, не мог спастись.
Две девушки, находившиеся в лесу, были схвачены: одна подполковником, другая — майором. Их привели вместе с войсками в Гелиегузан, где они пропали. Он не знает, были ли эти девушки убиты в Гелиегузане.
После этого большая часть войска собралась в Гелиегузане, где она оставалась несколько недель. Через день или два по их возвращении первая толпа армян, бежавших на гору Андок, стала возвращаться. Они послали сначала сказать, что желают сдаться и испрашивают покровительство императорских войск. Первая толпа была численностью от 140 до 500 человек — мужчин, женщин и детей...
На следующий день пришли новые пленные. Двойной кордон солдат занял вход в долину, впуская в нее всех желавших войти, но никого не выпуская. В продолжение второго дня один отряд войск вырыл две ямы
[ стр. 49 ]
у подножья крутого ската, представляющего край узкого оврага в глубине долины. На дне оврага был ручей, а по сторонам находились пещеры, где крестьяне имели обыкновение сохранять сено...
Когда совершенно стемнело и наступила ночь офицеры пришли и скомандовали: «Отделенные люди 1-й роты сюда» и т. д. Они потом шли до края долины, где на крутизне находили группы крестьян — мужчин, женщин и детей, иногда 20, иногда 50, иногда 70 и даже более. Тогда офицер выделял из них группы от 10 до 20 человек и отдавал приказание: «Убейте их и бросьте в яму». Тогда отделенные солдаты убивали крестьян штыками, бросая трупы в ямы внизу уступа. Так делалось каждую ночь в течение довольно продолжительного времени (может быть 15 дней); иногда убивали до 300 или 400 человек в одну ночь, иногда относительно малое число людей.
Чавушу было замечено, что таким образом ямы должны были быстро наполняться. Он ответил, что когда это случалось, рабочий отряд получал распоряжение освободить ямы, и трупы бросались в овраг или сенные склады, чтобы уступить место в ямах другим. Его спросили: «Были ли армяне вооружены?». Он ответил, что ни один из них даже ножа за поясом не имел. На вопрос: «Сопротивлялись ли они?», он ответил, что они были до конца в полном неведении о той участи, которая их ожидала, пока не давалось последнее распоряжение и пока они не оказывались против штыков. Его спросили: «Было ли много между ними детей?». Он ответил, что их было много и что благодарит бога, что ему не пришлось их убивать. Его спросили: «Чем кончилось?». Он ответил: «Наконец Мушир прибыл в Муш и приказал прекратить избиение, после чего очень мало крестьян было убито». Но он несколько раз утверждал, что были еще единичные случаи убийств. На вопрос: «Было ли много потерь со стороны войск во время операции» он ответил, что сначала и до конца он никогда не слыхал, чтобы солдаты были ранены или убиты... Его спросили, находился ли он в других походах (войнах). Он ответил, что нет и что молит бога «никогда таких походов не видать».
[ стр. 50 ]


27. Генеральный консул послу Нелидову

Имею честь представить при сем Вашему высокопревосходительству на благоусмотрение два рассказа о са сунских событиях жителя деревни Шеник Хечо и его родственницы Анны.
Оба они сообщены мне на французском языке французским консулом Бержероном, но были записаны английским консулом Гревсом.
Считаю нелишним к сему прибавить, что чавуш Мевлюд, рассказ которого я сообщил при донесении от 25-го минувшего февраля № 89, был арестован военной властью и отправлен в Эрзинджан, как это нам стало здесь известно 26-го февраля. /
Мои товарищи предполагают, что чавуш Мевлюд поплатился жизнью за сообщение иностранцам о сасунских происшествиях.
Во всяком случае его арест не может не заставить предполагать правдивость его рассказа.
Приложение
1. Из рассказа Хечо из Шеника
Около 35 лет от роду. Брат Крко—рес (старшина) Шеника, Его жену звали Майре, и у них было 6 детей: 4 сына и 2 дочери, старшей из которых могло быть 12 лет. Трое из его детей сгорели при взятии Шеника. Один ребенок был убит во время штурма Гелиегузана. Его жена и двое остальных детей пропали со времени бегства на гору Андок. В доме Крко было 50 человек, из которых только 10, насколько он знает, еще живы.
Он подтверждает показания Казара, что до беспорядков дружественные поселянам курды предупредили их, что власти имеют намерение их перебить. Он объясняет, что угон овец из Семала и Шеника был произведен по подстрекательству войск...
Хечо равным образом подтверждает рассказ о защи-
[ стр. 51 ]
те Гелиегузана, вокруг которого войска были расположены лагерем на высотах. Во время бегства из Гелиегузана он видел, как солдаты убили штыками Доно вместе с его сыном Аветисом, как то описал Казар, но с небольшой разницей в подробностях. В это время он находился гораздо дальше, чем Казар, который посему мог видеть лучше его. Он также видел, как двухлетнего ребенка Ниго из Шеника, которого мать уронила во время бегства, один солдат проткнул штыком. Когда священник Оганес с группой приблизительно в 500 человек сдался, сойдя с Аняокдага, другие защищались еще сутки, но потом разбежались в разные стороны. Он заявляет, что в то время одна молодая женщина по имени Шаке, жена Мардо, одного из родственников Крко, увела около 30 женщин на высокое и крутое место. Они решили лишить себя жизни, чтобы избежать изнасилования солдатами. Но последние их поймали, изнасиловали и убили. Хечо сам бежал по очень трудной дороге («по которой ходят только медведи», прибавил он). Он сначала отправился в селение Хазнут, в окрестностях Талворика. В это время войска оцепляли деревню Талворик, которую они бомбардировали на следующее утро. Оттуда он бежал в курдскую деревню, где выдал себя за курда [из племени] Бакиранли и где он получил пищу и кров. Там он слышал от курдов, что был получен фирман уничтожить армян, и солдаты пригласили их принять в этом участие, но что они отказались, из-за чего некоторые из них были заключены в тюрьму. Побродив некоторое время в других местах, он вернулся в Шеник, а оттуда отправился в Гелиегузан искать своих мертвецов. Открыли яму, наполненную трупами, но запах был так силен, что они были вынуждены снова закрыть ее. Там он видел труп Тер-Оганеса с веревкой вокруг шеи, с обстриженной бородой, вырванными глазами, обрезанными ушами, губами и носом и с содранной на голове кожей, отогнутой по обеим сторонам на лице. (Это происходило приблизительно через 20 дней после смерти священника).
Власти старались принудить его и других вновь выстроить свои дома и подписать мазбату, в которой выражалась благодарность султану за все его милости и заявлялось, что они очень довольны своею судьбою. Но все отказались подписать.
Он в настоящее время проживает в селении Гаве-
[ стр. 52 ]
ндик близ Хнуса и заявляет о своей готовности дать показание перед комиссией, если его потребуют.
2. Рассказ Анны, дочери Погоса из Шеника
Дочь Погоса из Шеника и жена Доно, замужем всего год, детей не имеет, около 18 лет от роду. Она также принадлежала к семье Крко.
Она подтверждает рассказ Хечо относительно начала дела, прибавив, что при взятии Гелиегузана она сама приблизительно с 250 женщинами была заперта солдатами в сельской церкви. Один курдский родоначальник племени Бакиранли Омер-ага (так действительно называется родоначальник этого племени) пришел и выбрал ее, заявив солдатам, что он хочет ее отдать в жены своему сыну. Хоть солдаты пытались удержать ее, курду удалось ее отнять. Одна беременная женщина взяла ее за руку, прося взять с собой и спасти ее. Два солдата, видя состояние этой женщины, держали пари: один заявил, что ребенок, которого она носила в чреве, — мальчик, другой сказал, что девочка. Они вскрыли ей живот на глазах Анны и вынули ребенка, которого проткнули штыком на груди матери. Анна была уведена к палаткам Омер-бея, курдского родоначальника, где она была изнасилована. Через 7 или 8 дней родоначальник предложил ей перейти в магометанство, на что она согласилась, видя в этом единственную надежду на спасение. Ее водили в течение трех или четырех дней собирать орехи и мало-помалу ей дали больше свободы, думая, что она примирилась со своей судьбой. Наконец, когда ей позволили удалиться одной несколько дальше обыкновенного, она воспользовалась случаем, чтобы бежать на гору Андок, в место, где, как ей было известно, находился родник. Проведя три дня и три ночи в горах, она добралась до Муша. Она думает, что муж ее умер, и заявляет, что готова явиться в качестве свидетельницы перед комиссией... Ее можно найти вместе с Хечо в деревне Гавендик. Хотя их семейство было самое богатое во всем Сасуне, оставшиеся в живых находятся в са» мой крайней нищете. Даже платье, в которое она одета, дали ей добрые крестьяне Басена, когда она шла в Эрзрум.
[ стр. 53 ]


28. Генеральный консул в Эрзруме послу в Константинополе Нелидову

Донесение № 123
Имею честь представить при сем Вашему высокопревосходительству на благоусмотрение рассказ пехотного чавуша (фельдфебеля) Сулеймана оглу Мустафы о сасунских событиях.
Я его представляю как новое данное для характеристики действий турок в этом деле.
Этот рассказ получен мною от французского консула Бержерона, а первоначальное происхождение его мне не известно.
Приложение
Из рассказа Сулеймана, сына Мустафы, бывшего чавуша (фельдфебеля) пехоты
Пробыв уже несколько лет в Муше, он несколько раз имел случай посетить шатахские деревни, сопровождая сборщиков податей, и хорошо был знаком с их жителями.
В предпоследнем (1893) году во время талорийских беспорядков один батальон стоял в Мергемузане, близ Шеника и Семала.
В 1894 году его батальон снова пошел в Мергемузан, взяв с собой два горных орудия.
...Полковник Исмаил-бей прибыл из Муша для принятия начальства над войсками. Два дня по его прибытии был парад всех войск, и Исмаил-бей в сопровождении своего секретаря и должностного лица в партикулярном платье, про которого говорили, что он векил (представитель) мушира, подошел с документом, который был прочтен секретарем. Это был султанский фирман, в котором говорилось, что армяне возмутились против его величества и что нужно наказать их, пролив их кровь, дабы они служили примером другим. После этого Исмаил-бей произнес речь, в которой побуждал солдат уничтожать деревни огнем
__________________________
* Перевод сделан в МИД России в 1895 г. (Ред.)
__________________________
[ стр. 54 ]
и переколоть мятежников, прибавив, что они могут делать, что хотят, с условием уничтожить все живое, что таков приказ султана. Затем солдаты были распущены по местам. В этот же вечер три батальона получили приказание атаковать Шеник и Семал. Когда крестьяне узнали, что войска приближаются, они сейчас же обратились в бегство. «Как могли они устоять против войск?». Поставили два орудия, из которых пустили несколько снарядов по деревне, убив на главной улице несколько бежавших армян; много других укрылись от артиллерии в школе, которая была атакована после; все, которые в ней находились, были убиты. Деревня была сожжена, и много народу погибло в пламени пожара.
На следующий день войска двинулись на Гелиегузан. Снова было приказано подвинуть вперед орудия, как было сделано раньше и с тем же результатом, как в Шенике и Семале. Только было больше народу, и избиение было соответственно более значительных размеров. С рассветом войска вошли в деревню, и множество оставшихся в ней крестьян было убито или сожжено в своих домах. Дверь одного большого дома не поддавалась никаким приступам, пока не было пододвинуто орудие и дверь была взломана пущенными снарядами. Один-единственный вооруженный старик и множество женщин и детей, которые там находились, были перебиты...
Небольшая часть войск не была допущена к участию в грабеже, получив приказание преследовать бежавших, что они и исполняли, причем офицеры кричали: «Кес, кес» — убивай, убивай штыком, не стрелять. Скоро остановили преследование, но он полагает, что во время нападения и бегства было убито от 600 до 800 человек. Много бежавших укрылось в небольших дубовых рощах. В них производились ежедневные загоны, пока войска оставались в Гелиегузане. Местами лесная чаща обливалась керосином, после чего ее поджигали; те, которые оставались, сгорели, тех же, которые выходили из лесу, убивали. Иные успели бежать на отвесную гору, которая называется Андок, где уже находилось значительное число жителей, ушедших до штурма деревни, Эта гора была оцеплена частью войск и курдами. Остальные войска оставались в лагере в Гелиегузане. Но два батальона с 6 и 8 орудиями были отделены для штурма Талори, по другую сторону гор. Через
[ стр. 55 ]
несколько дней полковник отдал приказание не убивать более тех, которых они захватывали, обыскивая леса, но брать их живыми, и несколько пленных были им посланы к армянам на гору, чтобы предложить им сдаться. В то же время войска и курды получили приказание прекратить огонь против них. Тогда некоторые из бывших на горе начали спускаться и сдаваться. В их числе находился священник Семала Тер-Оганес, с которым он лично был очень хорошо знаком, в сопровождении большой толпы, состоящей по большей части из женщин и детей, умиравших с голода. Через некоторое время вышел один капитан, выделил около сорока более сильных армян и приказал им вырыть три ямы около трех метров глубины и четырех метров в диаметре, что было исполнено до захода солнца. В этот промежуток толпа из приблизительно 200 армян спустилась с горы. К заходу солнца был парад, после которого полковник приказал привести пленных. Сам он сел перед своей палаткой с зиланским шейхом. Полковник спросил тогда, кто начальник этих армян. Священник ответил, что это он. Шейх, с которым полковник посоветовался относительно того, что следовало бы с ним сделать, сказал: «Пусть его выбреют и выколют ему глаза». Тогда призвали цирюльника, который сбрил ему бороду, потом ему выкололи глаза и привязали к шее веревку. Солдаты тянули за оба конца веревки и заставляли его плясать. Наконец полковник сказал: «Доконайте его», и солдаты проткнули его своими штыками, приподнимая его на воздух и затем бросая на землю.
С этого места рассказ Сулеймана касательно деталей резни пленных по ночам совершенно сходен с рассказом Мевлюда. Он сам (свидетель) был отделен для исполнения роли мясника и заявляет, будто бы в одну ночь он убил штыком трех человек, не считая других случаев. Он не был с войсками, которые атаковали оставшихся на Андок-даге, но он слышал, что этот отряд был проведен одним курдом по крутой тропе до вершины горы, где солдаты убили всех, кто им попался. Толпа армян, укрывшихся в глубокой горной скважине, откуда они не могли бежать, была перебита до последнего. Во время этого избиения многим другим удалось разбежаться и уйти между скалами. Он определяет число жертв приблизительно в 5000 человек...

__________________


HayCity Armenian Game Portal

Младший секретарь русского генерального консульства в Эрзруме генеральному консулу Максимову



Из донесения № 4
В дополнение к предыдущим донесениям о ходе следствия по поводу событий прошлого года в Сасуне должен обратить внимание Вашего превосходительства на следующее:
I. Следствие производится под административным давлением местных властей. Полиция зорко следит, чтобы жители разоренных селений Кавара и Талори не появлялись в Муше, где они могут представить свои жалобы турецкой следственной комиссии (прим. 6). Отлучка из селений для них почти воспрещена, и они находятся под особым надзором; успевшие же тем или другим способом пробраться в Муш, арестовываются и затем высылаются из города...
Выбор лиц, являющихся в комиссию в качестве сторонних свидетелей событий, отчасти, если не вполне, производится местными властями... Часто председатель заявляет, что им вызваны мухтары известных селений, на деле же являются другие лица, доставленные заптиями.
Свидетели, вызываемые таким способом комиссией, разделяются по характеру их показаний на две категории: 1) одни повторяют один и тот же заученный рассказ, хотя принадлежат к жителям различных селений и выбраны и из среды курдов, и из среды армян; 2) другие, принадлежащие к армянам Кавара и Талори, в большинстве случаев не отвечают на задаваемые им вопросы, отговариваясь полным незнанием того, что произошло после их бегства из селений.
Кроме того, некоторые свидетели давали заведомо для них ложные показания, не могущие быть объясненными какими-либо личными соображениями или мотивами.
Во время пребывания в Муше свидетели-армяне находятся на попечении местной полиции, что не может не оказывать влияния на их показания: в заседании 4/16 марта некто Шахбаз, из селения Семал, муж которой, по ее словам, был убит в Гелиегузане, давала вполне определенные и обстоятельные ответы; на следующий же день, после ночи, проведенной в Муше, она отказа-
[ стр. 57 ]
лась прибавить что-либо к своему прежнему показанию. Возвращаясь в селение, она говорила своему сыну: «Какая нам польза высказывать правду; за это и нас могут убить, как убили отца». Кево из Талори (заседание 28-го февраля), оставленный на ночь на попечении полицейского комиссара, на другой день отказался от своего намерения дать показание относительно событий в Талори в 1894 году.
Два свидетеля — Мыгро из Талори (заседание 28-го февраля) и Эго из Семала (заседание 17-го февраля) были, после их показаний в комиссии, арестованы в . Муше.
Трудно предположить, что все вышеизложенное производится местными властями без ведома следственной комиссии.
II. Комиссия не беспристрастна в своих действиях, что доказывается как только что сказанным, так и самой манерой допроса свидетелей. Благоприятные для турок показания не прерываются председателем и тщательно записываются кятибом; свидетели же, говорящие против властей и войск, отвечают только на вопросы, и самый допрос их ведется крайне запутанно, с целью поймать на противоречиях и подробностях.
Пристрастность комиссии видна и из того, что она не сделала никаких попыток выяснить такие важные факты, как убийство солдатами женщин и детей, а также сдавшихся войскам у Гелиегузана...
III. Здешние армяне сначала были возбуждены приездом комиссии и иностранных делегатов; теперешнее же их настроение может быть названо угнетенным. Они ясно увидели, что присутствие делегатов не изменило обычных способов действий турецкой администрации...


30. Русский генеральный консул в Трапезунде послу в Константинополе Нелидову

Донесение
Подведомственный мне нештатный вице-консул в Керасунде препроводил мне присланное на его имя армянской общиной Шабин-Кара Гисара прошение от 26
[ стр. 58 ]
минувшего ноября о притеснениях и насилиях, чинимых местными турецкими властями над армянским населением и над армянами, арестованными по подозрению в политической агитации.
Почтительнейше представляя у сего на благосклонное воззрение Вашего высокопревосходительства копию с означенного прошения, считаю долгом присовокупить, что согласно разъяснению г-на Колларо основательность изложенных в оном сведений подтверждается рассказами прибывающих в Керасунд из Шабин-Кара Гисара греков и армян.
Приложение
Копия прошения, адресованного российскому
императорскому вице-консулу в Керасунде
(от армянской общины Шапин-Карахисара).
Желая описать жестокие страдания, выпавшие на долю армянской общины нашего города, мы обращаемся к Вам предпочтительно перед всеми, как к представителю нации великой в силу своей цивилизации и гуманности.
Вам, конечно, хорошо известно критическое положение армян, проживающих в Шапин-Карахисаре; это положение, г-н вице-консул, стало совершенно невыносимым после убийства шести армянских узников, имевшего место около пяти месяцев тому назад.
Правительство, считая, видимо, что ужас, порожденный среди армянского населения города этими зверскими убийствами, все еще недостаточно велик, начало принимать чрезвычайно суровые меры, которые приведут к верной и постепенной гибели христианского населения.
Нам хотелось бы обрисовать Вам это положение, которое можно по справедливости назвать плачевным.
Местные власти и, в первую очередь, мутесарриф Мустафа-бей, желая нахватать чинов и наград, выдумали, что в нашем городе якобы имеются армянские революционеры.
[ стр. 59 ]
Мутесарриф и его приспешники Сабит-эфенди, глава муниципалитета, Джевад-бей, зять мутесаррифа из Су-Шехри, занимаются преследованием армян-христиан, применяя для достижения своей цели самые грубые методы.
С тех пор как были прерваны все средства сообщения, власти отказывают в выдаче паспортов, вне зависимости от того, к какому классу населения принадлежит данное лицо; таким образом, пресечена всякая возможность сообщать во вне о положении вещей.
Была предпринята попытка поголовных арестов жителей города и окрестностей; внезапные обыски, аресты— все это стало теперь у нас повседневным явлением.
Узников сначала отправили в центр Су-Шехри и Андреас, где под надзором Джевад-бея они были подвергнуты самым жестоким пыткам, к которым прибегла разве что инквизиция и которые нам не хотелось бы описывать.
Эти тягчайшие преследования обрушились преимущественно на три категории населения нашего города: интеллигенцию, молодежь, торговцев или капиталистов. Им отказывали в пище, стегали хлыстом, терзали тело щипцами, подвергали пыткам, распяв на кресте, или обливали горячей водой, душили, насиловали молодежь и т. д. Всем этим ужасным пыткам подвергаются узники. Правительства христианских стран, обладающие необходимыми физическими и моральными средствами, имеют возможность прислать своих официальных или тайных наблюдателей для констатации фактов.
Центральная правительственная тюрьма полна узниками такого рода; к ним присоединяют все новых узников. В настоящее время насчитывается около 80 заключенных. Поводом к арестам послужило наше обращение к иностранный консулам, в котором мы обрисовали создавшееся у нас критическое положение. Последние соблаговолили принять к сведению нашу петицию, о чем мы всегда с благодарностью и признательностью вспоминаем. Впрочем, узник может быть выпущен на свободу, если он заплатит властям 200—300 лир — лишнее доказательство в пользу невиновности заключенных. Никто больше не помышляет о торговле, сельском хозяйстве, просвещении или ином занятии, отвечающем подлинным интересам государства. Школы уже закрыты.
[ стр. 60 ]
Честь граждан, их имущество, сама жизнь находятся под угрозой.
Понятно, что с изъятием лучших людей города, которые брошены в тюрьму с помощью бесчестных и несправедливых методов, остальное население никогда не сумеет защитить себя и уже содрогается при мысли о непосредственном вторжении, которое вполне возможно в столь критических условиях.
Турки, поощряемые действиями правительства, вновь преисполнились старого духа насильственного внедрения ислама и действительно готовятся вторгнуться в пределы общины, лишенной всякой возможности защищаться. Правительство не желает силой или мирными средствами защитить население, не допустить варварского вторжения, последствия которого легко себе представить.
Господин вице-консул, трудно и даже невозможно описать в подробностях страшное положение армян: давно наше тело и наш дух не ведают спокойствия, давно мы не ощущаем того внутреннего удовлетворения, которое испытывают честные семьи в кругу своих детей и друзей; нет ни одной семьи, у которой отец, сын или брат не находились бы в тюрьме и не взывали бы о помощи; мы же бессильны облегчить их участь...
Покуда есть добрые и благородные люди, представляющие правительства христианских стран, мы не отчаиваемся. Мы, следовательно, еще раз горячо просим Вас во имя человечности и справедливости пожалеть нас, избавив от этих невыносимых тягот. Нам говорят: «Вы должны умереть под пыткой», но ничего не сообщают о нас иностранным государствам, и заставляют страдать еще больше, если мы взываем к Вам о помощи.
В надежде, что настоящая мольба будет услышана в высших сферах, остаемся вечно признательными Вам.


31. Русский консул в Алеппо послу в Константинополе Нелидову

Донесение № 67
В настоящее время находится в Алеппо александретский каймакам, вызванный сюда вследствие неоднократ-
[ стр. 61 ]
ных жалоб на него со стороны армян, жителей Александретты.
Получив приказание из Константинополя строго следить за поведением армянского населения, каймакам увидел в том удобный случай для прикрытого хищничества. С ревностью, достойной лучшего дела, он поспешил арестовать жителей армян и выслать их из Алеппского вилайета в другой вилайет или даже из одного округа в другой того же вилайета. Арестованные, как политически неблагонадежные армяне, откупались, смотря по возможности и материальному состоянию. Оставались арестованными только те, которые не могли удовлетворить эти требования каймакама.
Трудно, почти невозможно, ожидать, чтобы обвиняемый не оказался виновным по следствию, которое производится административным советом под председательством генерал-губернатора, ожесточенного врага всего, что носит армянское имя или название.
В последнее время было арестовано здесь до 30 армян по подозрению в принадлежности к какому-то политическому заговору. Некоторые из них, как более опасные, отправлены под конвоем в Константинополь, другие высланы в вилайеты Аданский, Диарбекирский и Харпутский.
Во время агонии сисского армянского патриарха, умершего в Алеппо, была приставлена к его дому полиция, чтобы немедленно после его смерти захватить все его бумаги.
В Бейлане был пожар. Несмотря на то, что сгорело несравненно больше армянских домов, нежели мусульманских, армяне были обвинены в поджоге.
В здешнем так называемом лицее один воспитанник-армянин, поссорившись со своим товарищем-мусульманином, назвал его собакой. Несмотря даже на протест кади, не нашедшего в этой ссоре ничего ни антирелигиозного, ни армяно-политического, генерал-губернатор выслал ученика-армянина в Аданский вилайет.
Я просил генерал-губернатора сделать распоряжение о выдаче буюрулди русскому подданному Агавову, отправляющемуся из Алеппо в Антиохию. Узнав, что Агавов армянин, Хасан-паша отказал мне в моей просьбе Я вынужден был вести особенную переписку по этому делу, и только после повторных настояний я мог по-
[ стр. 62 ]
лучить требуемое мною буюрулди для русского подданного.
Вчера получено было мною прошение о защите и покровительстве от 14 городских жителей-армян, арестованных полицией с тем, чтобы на другой день отправить их в Харпутский вилайет. Сегодня утром 14 арестованных армян отправлены под конвоем по харпутской дороге, сопровождаемые плачем и воплями их родственников, взрослых и детей.
Высланные из Алеппского вилайета армяне—большей частью содержатели или сторожа ханов; есть между ними мелкие лавочники, сапожники и портные.


32. Армянский патриарх в Константинополе министру юстиции и культов Турции Риза-паше

Из письма
В своем предшествующем такрире, который я имел честь направить Вам 9-го января, я уже сообщал о своем намерении изложить противозаконные деяния, совершаемые в провинциях, населенных армянами, и вызывающие их жалобы...
Чувствуя всю тяжесть лежащей на мне ответственности, беру на себя смелость рассказать Вам в этом такрире всю правду. Убежден, что именно таким образом выполню свой долг как по отношению к правительству, так и по отношению к своему народу, в соответствии с торжественным обязательством, данным мною при моем возведении в патриарший сан...
Армянский народ, подвизающийся в сельском хозяйстве, промышленности и торговле, неизменно являлся важным фактором прогресса страны. Он всегда платил налоги, которыми облагался, сохранял хорошие отношения со всеми другими подданными империи и, в частности, со своими турецкими соотечественниками, требуя, в конечном счете, только лишь возможности пользоваться благами цивилизации.
В своей частной жизни армяне сохранили верность христианской религии и заботились о поддержании до-
[ стр. 63 ]
бровольными пожертвованиями своих церквей, монастырей и школ, равно как об обучении своих детей, и поставляли обществу людей всех профессий, а государству—способных чиновников.
И что же, Ваше превосходительство! Эта нация оказалась сейчас в таком состоянии, когда ни отдельные лица, ни народ в целом не могут жить мирной и спокойной жизнью.
Нынешняя система управления, организация юстиции и провинциальной полиции с ее чрезмерной централизацией и ее ограниченными функциями недостаточна для охраны прав населения. То же можно сказать и о методах, применяемых фанатически настроенными или неспособными исполнителями.
Подобное положение, при существующем недоверии к армянам, привело к целому ряду правительственных репрессий, так что жизнь, честь и благосостояние в провинциях, населенных армянами, продолжают оставаться совершенно необеспеченными...
Главным занятием армян является сельское хозяйство. Между тем земли, занимаемые ими с незапамятных времен, как аборигенами страны, земли, удобренные их потом, земли, плодами которых пополняется государственная казна, изъяты у них тем или иным способом. В одних случаях влиятельные лица, турки и курды, благодаря поблажкам, которые им предоставляют официальные круги, тайно записывают на свое имя земли, им не принадлежащие, и выселяют подлинных владельцев. В других случаях крестьяне, чтобы заручиться защитой главаря какого-нибудь племени и предохранить себя от бесчинств и грабежей, вынуждены уступать ему лучшую часть своих земель. Случается и так, что армяне, отданные на милость вожакам племен с их постоянной враждой и беззакониями, бывают вынуждены уступить целые селения.
Иногда грабежи довершают несправедливый судебный приговор, вынесенный под давлением извне. Крестьянин остается без имущества, без защиты против насилий, совершаемых именем закона. Любая попытка законной защиты рассматривается как преступление и вызывает репрессии. Так крестьянин становится рабом беев и ага, объектом их торговых сделок. Он платит этим феодалам бесчисленные налоги, отдает в их распоряжение себя самого, свою семью и стада, принужден обрабаты-
[ стр. 64 ]
вать собственным скотом поля для их выгоды и пользы, возводить для них постройки, предоставляя бесплатно и труд и материалы,—одним словом, выполнять все тяжелые повинности, которые на него возлагаются.
Так же мало уважаются владения армянских монастырей, их земли, являющиеся единственным источником, который поддерживает существование монахов и позволяет им удовлетворять духовные нужды своей паствы.
Крестьяне, кроме налогов, выплачиваемых императорской казне, обязаны еще платить вожакам курдов налог, известный под названием кяфирата (налог неверных). Даже монастыри стали должниками некоторых ага, периодически собирающих подати...
Агенты государственной казны и мультезимы довершают эти несчастья своими беззаконными действиями. Для сбора налогов администрация посылает но восемьдесять конных жандармов в селения, насчитывающие не более тридцати домов, и крестьяне вынуждены предоставлять помещение и питание людям и лошадям. Сборщики избивают палками жителей и приходских священников, допускают надругательства над христианской религией и предметами культа. Они изымают земледельческие орудия, отбирают последнюю одежду у тех, кто не может расплатиться тотчас же. Тех же, кто совсем ничего не имеет, бросают в тюрьмы.
Что касается мультезимов, то они при подсчете скота и урожая, принадлежащего крестьянину, удваивают итог и таким образом заставляют платить подати с вымышленных доходов. Они приступают к подсчету урожая настолько поздно, что крестьянин оказывается перед альтернативой: или оставить несобранный урожай гнить на корню, или убрать его, но затем подчиниться требованиям мультезимов.
При взимании десятины показ дохода, превышающего доход предыдущего года, рассматривается как форма вознаграждения чиновников; поэтому в некоторых местах они, вместо того, чтобы назначить оценщиков, представляющих необходимые гарантии личной честности и финансовых способностей, принимают на работу людей, которые способны обеспечить им этот доход. В этих условиях люди без совести, для которых самые жестокие средства хороши лишь бы обогатиться, становятся оценщиками, притесняют население. И так как они всегда
[ стр. 65 ]
в долгу у императорской казны, местные власти проявляют к ним терпимость, чтобы дать им возможность расплатиться.
Измученные крестьяне предпочитают эмигрировать, но эмиграция не безопасна...
Бывает также, что мужчины, оставляя свои семьи на родине, уезжают группами за границу, чтобы заработать на пропитание. Когда же эти эмигранты хотят возвратиться в свою страну, они встречают препятствия со стороны местных властей, которые рассматривают этих несчастных людей как преступников за то, что они покинули страну в поисках заработка.
Что касается покушений на семейную честь, то сколько раз девушки, вышедшие замуж, похищались в день их свадьбы! Доказано, что молодые женщины, и даже малолетние, подвергались тягчайшим оскорблениям. В тюрьмах преступники принуждали к сожительству молодых армянок. Известны случаи, когда родственники под угрозой смерти принуждались к кровосмесительной связи. Трудно говорить обо всем этом без возмущения!
Добавим, как это ни горько, что самый дух недоверия, которым проникнуто отношение правительства к армянам, равно как и бесчисленные беззакония, совершаемые чиновниками из административного аппарата, юстиции и армии, довели до предела бедственное положение нации. Простая жалоба, всякая попытка защиты попранных человеческих прав, сбор пожертвований в пользу школ и церквей, участие в филантропической организации, чтение давно опубликованных поэтических произведений или журналов, которые правительство даже не объявляло запрещенными, ношение оружия, хранение пороха, хотя бы в самых ничтожных количествах, — все это является в глазах правительства тяжким преступлением, которое армяне должны искупать годами тюремного заключения.
Должностные лица и, кроме них, целый сонм проходимцев, не имеющих никакого официального положения, • практикуют ложные обвинения против армян с целью получения награды или повышения по службе или просто ради утоления личной ненависти.
Самый безобидный проступок, любое маловажное правонарушение, анонимный донос и показание, полученное такими средствами, как угроза, применение силы и т. д., являются достаточными для того, чтобы возложить от-
[ стр. 66 ]
ветственность на все население. Тогда начинаются мас совые аресты, и арестованные, после долгих лет предва рительного заключения, приговариваются к самым тяжким наказаниям с помощью крючкотворства, которое должно изображать закон. Иногда даже эти формальности считаются излишними, и применяется настоящая вооруженная расправа с населением. Дело доходит до самых страшных преступлений, жертвой которых становится все население, как об этом свидетельствуют события в Эрзруме, Кесарии и Йозгате и совсем недавние события в Сасуне, происшедшие при самых трагических обстоятельствах.
Несколько архиепископов, епископов, прелатов и священников, в том числе 82-летний достопочтенный старец, были заключены в тюрьму рядом с преступниками и убийцами.
После нескольких лет предварительного заключения поименованные духовные лица были приговорены к различным наказаниям: к заключению в крепости, ссылке и даже к смертной казни.
За неимением официальных данных, патриархия не знает точного числа священнослужителей, находящихся в настоящее время в заключении. Тем не менее сведения, которые достигли патриархии, хотя и весьма неполные, показывают, что в настоящее время около сорока духовных лиц, в том числе пять епископов, одиннадцать прелатов и двадцать два священника, находятся в тюрьмах. Несколько служителей церкви умерли в тюрьмах.
Отряды конной жандармерии непрерывно объезжают селения для производства дознаний. Чтобы оправдать свое существование в глазах высших властей, эти отряды просто измышляют несуществующие политические заговоры или революционные акции.
Для того, чтобы придать таким «разоблачениям» видимость правдоподобия, требуются какие-то улики; с этой целью беспощадно избивают крестьян, чтобы заставить их дать нужные показания. Производят внезапные налеты на дома, причем обыски сопровождаются грабежами, а также оскорблениями чести обезумевших от страха женщин.
Следственные отряды отправили таким способом в тюрьмы, под самыми ничтожными предлогами, большое количество армян, среди которых были даже школьни-
[ стр. 67 ]
ки, подростки. В тюрьмах заключенных избивают, раздев их догола. Их привязывают к крестообразным столбам и прижигают раскаленным железом. Несчастным предлагают принять мусульманскую религию, обещая за это прекратить их мучения и отпустить на свободу. Самые страшные угрозы применяются к этим несчастным юношам, чтобы вырвать у них признание в вещах, о которых они ровно ничего не знают.
В других случаях от крестьян требуют выкупа, обещая освободить их. Так как арестованные часто не имеют возможности заплатить требуемую сумму, их посылают в сопровождении жандармов на рынки с тем, чтобы они добыли там нужные деньги, хотя бы для этого им пришлось обойти все лавки. Женщинам предлагают освободить их мужей ценою выкупа или бесчестия.
Количество заключенных из гражданского населения исчисляется тысячами. Но поскольку переписка патриархии с архиепископами и другими церковными властями провинции, вследствие известных причин, была почти полностью прервана, то установить точное число этих лиц было невозможно.
Мы вынуждены с прискорбием отметить, что такриры, с помощью которых патриарх осведомляет о подобных фактах императорское правительство и ходатайствует об устранении бедствий и лишений, приносящих страдания народу, даже не принимаются к рассмотрению. Эти обращения, в которых патриарх исходит из интересов правительства, страны и нации в целом, рассматриваются как незаконное посягательство и вмешательство в чисто административные дела, находящиеся вне привилегий и компетенции патриархии.
Рассматривая положение с точки зрения свободы вероисповедания, мы с сожалением отмечаем, что из-за существующих притеснений армянский народ лишен даже духовного утешения и права свободно исполнять обязанности и заповеди, предписываемые христианской религией...
Канонические книги, излагающие нашу священную веру, в которых ни одна буква не должна быть искажена, подвергаются просмотру и исправлениям цензоров. В календарях, указывающих религиозные праздники, некоторые части, в которых речь идет об именах святых и посвященных им праздниках, были вычеркнуты, а печатание календарей без этих изменений было запре-
[ стр. 68 ]
щено. Чтение старых изданий этих священных произведений рассматривается как преступление. Печатание истории Армении разрешается лишь с изменениями и пропусками. В школьных учебниках цензоры Министерства народного образования опускают имена прежних армянских царей, князей и генералов и заменяют их другими именами. Запрещено даже употребление армянских названий некоторых городов. Как все остальные христианские церкви, армянская церковь имеет также свое собственное название. Она называется Церковью Армении (А й а с т а н и Е к е х е ц и). Со скорбью мы наблюдаем, как пытаются отнять у нашей святой церкви право носить свое собственное имя.
Со времени принятия армянским народом христианской религии верховным главой национальной церкви является католикос эчмиадзинский, под высшей духовной юрисдикцией которого находится вся армянская нация. Однако императорское правительство запрещает упоминать имя его преосвященства в армянских газетах и публиковать его буллы...
Сколько церквей и монастырей было конфисковано и осквернено! Сколько их было разграблено и сожжено!
Нередко можно видеть врата алтарей и памятники, носящие изображение святого креста, замаранные нечистотами...
С одной стороны, патриархия бессильна удовлетворить настоятельные просьбы и жалобы населения изме нить существующее положение, с другой стороны, возросли трудности и препятствия, способные свести на нет привилегии патриарха и архиепископов. Эти препятствия и помехи вызывают распад религиозных и церковных организаций армян.
Мы перечислим основные факты, говорящие об этом:
I. Армяне имеют утвержденные императорским ирадэ статуты, которые определяют законы, регулирующие их духовное и церковное управление, порядок избрания духовных руководителей нации и членов различных советов и комитетов, а также функции и формы деятельности этих советов и комитетов.
Однако применение основных принципов этих статутов, упоминание о них на армянском языке в газетах и празднование даты их провозглашения были запрещены правительством под разными предлогами.
Члены различных советов и комитетов национальной
[ стр. 69 ]
администрации лишены возможности собираться на законные заседания, а некоторые из них были арестованы за то, что исполняли свои обязанности. Точно так же некоторые армяне, которые воспользовались своим правом избрания различных советов, были отправлены в тюрьму за то, что они якобы избирали членов революционных комитетов.
Эти обстоятельства доказывают, что статуты перестали существовать, а это, в свою очередь, приводит к развалу духовных организаций нации.
II. Берат об инвеституре патриаршего сана и церковные привилегии устанавливают, что в вопросах, касающихся архиепископов и епископов, обвиняемых должностными лицами правительства в поступках или преступлениях, могущих повлечь их смещение или ссылку, правительство не будет принимать никаких мер прежде, чем проверит правильность обвинений, передав дело в патриархию. Из тех же привилегий вытекает, что никакое наказание не может быть наложено на духовных лиц раньше, чем патриарх не лишит их духовного сана. Однако, как об этом было сказано выше, некоторые духовные лица находятся в настоящее время в тюрьмах и ссылке, а наказание было на них наложено при условиях, прямо противоречащих привилегиям патриархии, а также правительственным указаниям.
Напротив, осуществление права патриарха призывать непокорных духовных лиц к повиновению и наказывать, их в случае необходимости наталкивается на трудности и даже на препятствия из-за вмешательства правительства.
III. Рукописные документы патриархии, равно как произведения, которые она хочет печатать, естественно, не могут проверяться цензурой. Однако Министерство народного образования приравнивает эти документы и произведения к рукописям и произведениям, которые представляются частными лицами, и запрещает печатать их без разрешения цензуры, В число их включены даже сообщения и объявления, посылаемые патриархией в газеты.
IV. Приходские армянские школы созданы для того, чтобы дать юношеству, наряду с общим образованием, знание в совершенстве языка, религии, национальной истории, и для воспитания его в духе священных принципов религии и морали. Эти школы содержатся исклю-
[ стр. 70 ]
чительно на средства населения. Однако Министерство народного образования приравняло их к обыкновенным частным заведениям, изъяв их из-под наблюдения, кон троля и юрисдикции патриархии и епископства.
V. Хотя решения по спорным делам, связанные с завещаниями и дарениями, по самому своему характеру должны находиться в ведении церковных властей, правительство не признает компетенции патриархии и архиепископов в этих вопросах.
Во время переговоров относительно соглашения о привилегиях армянского и греческого патриаршеств правительство в устных заявлениях обещало пожаловать армянскому патриаршеству все условия «модуса вивенди», предоставленного греческому патриаршеству. Тем не менее армянскому патриаршеству вслед за этим было отказано в привилегиях, признанных за греческим, в вопросах о завещаниях и дарениях.
VI. Формальности, недавно установленные правительством для получения разрешения на строительство новых и восстановление уже существующих школ, церквей и т. д., далеки от того, чтобы помочь патриархии, и вызывают новые затруднения и серьезные задержки. С другой же стороны, возникли новые трудности, поскольку правительство решило закрыть церкви и школы, не имеющие императорских фирманов, до тех пор, пока не будут получены новые фирманы. Так, например, в трех селениях округа Акн (вилайет Мамурет-ул-Азиз) мюдир приказал закрыть церкви, так как крестьяне не могли представить полученные фирманы, потому что не знали, где они находятся. Этот мюдир додумался до того, что приказал запечатать двери церквей, чтобы жители не могли туда проникнуть.
Тщетно патриархия сообщала правительству даты пожалованных фирманов и многократно просила вновь открыть церкви. Ей было отвечено письменно, что необходимо получение новых фирманов. В результате жители указанных трех селений будут лишены в течение долгого времени всякой религиозной службы.
В соответствии с этим же решением будут закрыты церкви, школы и монастыри, построенные до турецкого завоевания и не имеющие фирманов, а также церкви, школы и монастыри, построенные после завоевания, фирманы которых были утеряны.
VII. Христианская религия признает единственно за-
[ стр. 71 ]
конным браком—церковный брак, а право наследования исключительно принадлежит детям, родившимся от такого брака. Следовательно, право наследования может быть определено и подтверждено только церковными властями, в ведении которых находился умерший. Однако шерифские суды оглашают решения о наследстве, удовлетворяясь показаниями первого встречного, тогда как необходимо, чтобы основанием для них служили сведения, представленные патриархией.
В результате такого рода дела решаются в соответствии с предписаниями мусульманской церкви.
VIII. Кроме налогов, установленных правительством, армянский народ платит еще специальный налог, установленный для покрытия расходов по народному образованию. Однако эти налоги никогда не используются для удовлетворения нужд армянских школ, которые содержатся исключительно на добровольные пожертвования народа. Решения же, принятые Блистательной Портой, крайне затруднили сбор пожертвований и подписку в пользу школ и церквей. Оттоманское правительство недавно запретило вообще какую бы то ни было подписку и сбор пожертвований этого рода. Поэтому сбережения школьных богоугодных организаций иссякли.
В соответствии с древним обычаем, освященным, между прочим, фирманами и бератами, настоятели монастырей посылали членов своих конгрегации в места, подчиненные соответствующим епископствам, для сбора подарков и пожертвований, которыми поддерживалось существование монастырей. Но с некоторого времени провинциальные власти запрещают сохранение этого обычая, прикрываясь распоряжением Блистательной Порты. Таким образом, стало невозможным удовлетворять нужды монастырей...
Вот, Ваше превосходительство, краткое описание общего положения армянского народа. Огромная информация по этому вопросу содержится в многочисленных такрирах, которые в течение многих лет патриархия непрерывно направляла императорскому правительству.
Оттоманское правительство имело возможность, на основании многочисленных расследований, установить и проверить положение в провинциях, населенных армянами, и их нужды; ему известны также все факты.
Патриархия многократно обращалась к императорскому правительству, и она всегда получала от него обе-
[ стр. 72 ]
щания провести реформы и улучшить положение, однако эти обещания и полученные уверения остаются втуне.
Армянская нация, Ваше превосходительство, в качестве христианской общины желает полной свободы отправления религии, беспрепятственного функционирования гражданской и религиозной организации, полного сохранения своих церковных привилегий; она желает существовать в мире как армянская нация, сохраняя характерные свойства и отличительные черты, присущие ее национальной индивидуальности.
Она стремится к установлению определенного порядка, могущего гарантировать ей возможность пользоваться всеми правами, которыми провидение наделило человечество, и всеми благами, которые цивилизация предоставляет трудолюбивым народам...
Патриарх армян в Турции Матевос
АВПР, Политархив, д. 1416.


33. Армянский архиепископ в Эрзруме российскому генеральному консулу Максимову

Письмо
Спешу сообщить Вам только что полученные мной от моего специального уполномоченного сведения о прискорбных событиях, происшедших в казе Спере, находящейся на расстоянии не более семи часов езды от нашего города.
15 декабря 1894 г. турецкое население деревни Чипот, одной из главных деревень Спера, сделало попытку захватить участок земли, принадлежащий армянам, жителям той же деревни. Армяне, естественно, воспротивились этому акту насилия, но мусульмане, раздраженные сопротивлением христиан, взялись за оружие и напали на несчастных, беззащитных армян, творя при этом акты крайней жестокости. Они начали с мужчин, ранив более или менее серьезно 13 человек ружейными выстрелами и холодным оружием. Вот имена жертв (семь из них находятся в безнадежном состоянии):
Мкртыч, сын Каприэля
Торос,
Ованес, сын Тер-Кеворка
Вартан, » »
[ стр. 73 ]
Казар, » »
Казар, сын Тер-Каприэля
Акоп, сын Казара
Григор, сын Баба
Пилос, сын Аракела
Кивас, сын Крелима
Галуст, сын Саркиса
Амбарцум, сын Аракела
Акоп, сын Минаса.
Не удовлетворившись этими зверствами и видя, что мужчины рассеялись по полям, злодеи ворвались в армянские дома, глумясь и издеваясь над женщинами и девушками; одна из них по имени Марта, оказавшая сопротивление бесчестным насильникам, была убита.
Эти чудовища-изуверы убили также одного ребенка из-за того, что он кричал при виде насилий, совершаемых над его матерью и сестрой, — эти крики раздражали насильников.
Спустя несколько дней один юзбаши, объезжавший в сопровождении нескольких заптие эти места для взимания податей, прибыл в ту же деревню Чипот. Он навел справки о случившемся и остался весьма доволен; он поощрил единоверцев к продолжению издевательств над гяурами, посоветовав им, однако, быть осторожнее, чтобы не обращать на себя внимание.
По его указанию избиение армян было продолжено. Имущество армян он захватил под предлогом взимания податей, а вечером выбрал самую красивую армянскую женщину для удовлетворения своих гнусных инстинктов. Несчастная укрылась у себя дома; слуги юзбаши проделали отверстие в крыше дома, через которое юзбаши проник в дом и похитил прекрасную армянку.
Со времени этих событий среди несчастных армян, жителей деревень Сперского округа, воцарился ужас. Женщины, вынужденные целыми днями оставаться дома, забаррикадировались на случай налета, мужчины же едва осмеливаются показываться на улицах деревень. Никто из армян, жителей Чипота, не может приехать в город, а если у него спешное дело, он допускается в пределы города только при условии хранить молчание о происходящем и никому не подавать никаких жалоб.

__________________


HayCity Armenian Game Portal