VIP Forums Muzblog Chat Games Gallery. Форум, муздневники, чат, игры, галлерея.

Краткая хронология. Основные события. Интересные факты. Часть 3: 110 до н.э. - 27 до н.э.


110-107 до н.э. – реорганизация римской армии.

109 до н.э. – Метелл, избранный в консулы и назначенный вести войну против нумидийского царя Югурты, берёт с собой в Ливию Гая Мария в качестве помощника, где тот обнаруживает всю свою энергию и приобретает любовь воинов. «Все письма из армии в Рим повторяют, что война кончится лишь с избранием Мария в консулы и с предоставлением ему единоличного командования».

106 до н.э. – Марий ведёт войну с Югуртой в Северной Африке. Югурта, вытесненный из Нумидии, обращается за помощью к мавританскому царю Бокху, но тот выдаёт Югурту римлянам. При этом особенно отличается Луций Корнелий Сулла, квестор Мария («судьба мстит Марию за Метелла. Как Марий отнял у Метелла славу успеха, так Сулла предупреждает его самого»), и это обстоятельство стало едва ли не самой главной причиной их вражды.

105 до н.э. – вторжение в Италию и Галлию кельтов (кимвров и тевтонов), разбивших на пути 6 римских армий. 6 октября – битва с кимврами при Аравсионе – маленькой крепости, подвластной Риму, на восточном берегу р. Родан. Две римские армии под командованием Гнея Манлия Максима и Квинта Сервилия Цепиона из-за своей разобщённости потерпели тяжелейшее за всю историю Республики поражение, потеряв 80 тыс. человек. «Эта война вселила в души римлян такой страх перед северными варварами, от которого они полностью так и не избавились». «Марий в это время был ещё в Африке. Вновь избранный, вопреки закону, в консулы, он отправляется ожидать возвращения кельтов, ушедших в Испанию. Марий ждал три года, и так как его воины не хотели сражаться с варварами под предводительством кого-либо другого, то срок пребывания Мария консулом был ежегодно продолжаем».

102 до н.э. – тевтоны разбиты Марием при Аквах Секстиевых. Марк Эмилий Скавр, воевавший против кимвров в северо-восточной Италии, запрещает сыну показываться ему на глаза за то, что тот в тридентском лесу отступил перед неприятелем. Подавленный позором, юноша лишает себя жизни.
«Часто поразительной бывала воздержанность войска в целом – как, например, того, которое служило под начальством Марка Скавра: усыпанная плодами яблоня, оказавшаяся на территории лагеря при его планировке, на другой день, когда войско уходило, осталась нетронутой».

101 до н.э. – кимвры разбиты при Верцеллах Марием, четвёртый раз подряд избираемым в консулы. «Даже те, кто роптал против такого возвышения нового человека, теперь соглашались, что он спас государство».
Луций Апулей Сатурнин с помощью Гая Мария силой добивается должности народного трибуна; соперник его Авл Ноний убит воинами. Ставши трибуном, силой проводит закон о земле (добился для ветеранов Мария выделения больших земельных наделов в Северной Африке, а затем и в Южной Галлии; также отслужившие воины поселялись в колониях на Сицилии, в Греции и Македонии), а Метелла Нумидийского, отказавшегося поддержать этот закон, привлёк к суду; но тот, хотя на его защиту встали видные граждане, не пожелал быть причиной раздора и удалился в добровольное изгнание («или граждане станут лучшими, и народ призовёт меня обратно – или дела останутся в прежнем положении, и тогда лучше быть вдали от них»). Также Сатурнин убивает кандидата в консулы Гая Меммия, в котором опасался противодействия своим замыслам. Сенат возмущён; Гай Марий переходит на сторону сената и сдаёт Апулея. Народ возвращает Метелла из изгнания, а Марий удаляется в Азию, не желая этого видеть. После возвращения в Рим Марий застаёт в нём Суллу всемогущим.

92 до н.э. – «сенат, не желая сносить засилье всаднического сословия в судах, изо всех сил старается вернуть суд себе, и ради этого поддерживает народного трибуна Марка Ливия Друза. Тот, чтобы собрать больше сил для поддержки сената, возбуждает союзников и италийские племена надеждой на римское гражданство. С их помощью он насильно проводит законы о земле, о хлебных раздачах и, наконец, о судах – чтобы сенаторы и всадники заседали в них поровну. Но так как союзники не получили обещанного, то стали думать об отложении от римского народа. За это сенат начинает ненавидеть Ливия как виновника союзнического восстания, и он оказывается убит в своём доме неизвестно кем».

91-89 до н.э. – гражданские войны (борьба с недовольными жителями Италии – пиценами, вестинами, марсами, пелигнами, марруцинами, самнитами, луканцами, этрусками, гирпинами). Всем италийским городам, оставшимся верными союзниками, даны права римского гражданства. Военачальники наделены правом предоставлять гражданство отдельным личностям и общинам в благодарность за оказанные услуги.
Возвращены на царства Никомед в Вифинии и Ариобарзан в Каппадокии.

89 до н.э. – I Митридатова война. Митридат, захватив Вифинию и Каппадокию и вытеснив легата (Аквилия), вторгается с большим войском во Фригию, римскую провинцию.

88 до н.э. – Митридат пытается освободить греков из-под власти Рима. Терпит поражение от Помпея.
Народный трибун Публий Сульпиций по наущению Гая Мария предлагает скандальные законы; против возражающих консулов (Квинта Помпея и Луция Суллы) применена сила: Квинт Помпей, вышедши принять войско от проконсула Гнея Помпея, убит по приказу последнего; Суллу под угрозой смерти принуждают отказаться от соискания должности полководца против Митридата. Сульпиций заставляет народ избрать главнокомандующим Мария, однако Сулла не передаёт тому армию, поднимает мятеж и идёт походом на Рим, будучи консулом. Он ведёт уличные сражения со сторонниками Сульпиция и Мария, наводит порядок в государстве. Марий бежит в Африку.

87 до н.э. – в Городе происходит вооружённая борьба консулов: Луций Корнелий Цинна «предлагает опасные законы», но выгнан из Рима своим коллегой Гнем Октавием с шестью народными трибунами; он поднимает италийцев и идёт на Рим войной, усиленный Гаем Марием и другими изгнанниками из Африки. «Восстание могло быть подавлено в самом начале, но из-за хитрости Помпея, который, сочувствуя обеим сторонам, дал Цинне собрать силы, а другим пришёл на помощь, лишь когда они были разбиты, а также из-за нераспорядительности консулов, Цинна и Марий собрали целых четыре (!) войска, поставив над двумя из них Гнея Папирия Карбона и Квинта Сертория».
Кончает жизнь самоубийством фламин Юпитера Корнелий Мерула. Замещение этой должности последует только при Августе, в 11 до н.э.

86 до н.э. – Цинна и Марий берут Рим силой и объявляют себя консулами без всякого народного собрания. Начинается мощная волна репрессий. «После большого числа убийств Цинна начал смягчаться, как бы пресытившись кровью; Марий же, более и более раздражаясь, губил всех, кто возбуждал в нём подозрения. Мариевы подручные совершали столько злодейств, что ужасали даже Цинну и Сертория. Однажды ночью последние напали на эту ватагу в её лагере и истребили её».
В это время Сулла завершает войну с Митридатом, заставив его отдать и Азию, и Вифинию, и Каппадокию; захватывает Грецию и направляется с войском в Рим. Марий не находит покоя, повторяя, что «логовище льва страшно даже в его отсутствие». Он умирает в 17-тый день своего седьмого консульства, 70-ти лет от роду. «Некоторые рассказывают, что и перед смертью в нём ещё говорило честолюбие: в припадках бреда он воображал себя предводителем в войске против Митридата».

84 до н.э. – Луций Цинна и Гней Папирий Карбон, сами себя объявив консулами на два года, готовятся к войне против Суллы, но сенат добивается, чтобы к тому отправили послов с предложением мира. Сулла соглашается передаться во власть сената, если граждане, изгнанные Цинной и бежавшие к нему, будут восстановлены в правах. Сенату это условие кажется справедливым, но Карбон со сторонниками (к этому времени Цинна уже был убит своими воинами, не хотевшими воевать против Суллы) добивается того, чтобы мир не состоялся. Сулла объявлен врагом отечества.
Вольноотпущенники, ставшие гражданами, распределяются по всем 35 трибам.

83 до н.э. – при пожаре гибнет храм Юпитера Капитолийского и хранившиеся там Сивиллины книги.

83-82 до н.э. – Сулла возвращается в Италию. Гражданская война между ним и младшим Марием. «Сулла был настолько уверен в победе, что назначал тяжущимся судебные заседания в Риме, хотя Рим был ещё занят его противниками».
II война с Митридатом (с подачи Луция Мурены, легата Суллы). «Сочтя недопустимым, что ведётся война против человека, заключившего договор с римлянами, Сулла отправляет Мурене прежний строгий приказ не воевать с Митридатом».
В Городе претор Луций Дамасипп по приказу консула Гая Мария-младшего созывает сенат и умерщвляет почти всю римскую знать.

82 до н.э. – Сулла, разбив войско Карбона и изгнав его остатки из Италии, уничтожает войско Гая Мария-сына и берёт Рим. «Но, овладев государством, он запятнал прекраснейшую победу неслыханной дотоле жестокостью», объявив проскрипции и конфисковав имущество казнённых и их сыновей. До 79 до н.э. становится бессменным диктатором.
По подсчётам историков, в самом Риме при Марии погибло около 50 сенаторов и 1000 всадников, а при Сулле – около 40 сенаторов и 1000 всадников.
Сулла укрепляет государство новыми законами, урезает власть народных трибунов, отнимает у них законодательное право, пополняет сенат из всаднического сословия. Судьи избираются только из сенаторов.

80 до н.э. – открытие в Риме Колизея. Его четвёртый ярус представлял собой ложную аркаду с окнами.

80-72 до н.э. – восстание опального Сертория, отпадение Иберии. Против него послан с консульскими полномочиями Гней Помпей, будучи по-прежнему лишь простым римским всадником.
Серторий приманивает Митридата, и тот начинает третью войну с римлянами, в которой потеряет всё своё царство.

78 до н.э. – смерть Суллы. Консул Марк Лепид, чтобы отменить постановления Суллы, затевает войну, но второй консул Квинт Катулл изгоняет его из Италии, и он погибает в Сардинии, тщетно пытаясь поднять её на бунт.

74 до н.э. – Марк Антоний (ст.) получает по распоряжению сената командование над силами для борьбы со средиземноморскими пиратами.

73-71 до н.э. – Спартак возглавляет восстание рабов в Италии. Терпит поражение от Марка Красса.

70 до н.э. – консулы Марк Красс и Гней Помпей восстанавливают трибунскую власть. Вводится всесословный суд присяжных, в который в равных частях входят сенаторы, всадники и трибуны эрарии (до 46 до н.э.) - плебеи, платившие наивысшие налоги.

69 до н.э. – перепись населения (450 000).

67 до н.э. – по предложению народного трибуна Луция Росция Помпей получает полномочия против пиратов, и за 40 дней полностью освобождает от них море.
Для всадников отведены специальные места в цирке – первые 14 рядов амфитеатра.

66-63 до н.э. – по предложению народного трибуна Гая Манилия Помпей получает полномочия для войны с Митридатом и разбивает его. Помпей подчиняет иудеев и захватывает их храм в Иерусалиме (I иудейское восстание).

60 до н.э. – «Цезарь сделал то, что обмануло всех, кроме Катона: он помирил Красса и Помпея, двух самых могущественных людей Рима», так как видел, что пока вражда Красса и Помпея не смягчится, он не будет иметь возможности сблизиться с одним из них, не навлекая на себя неприязни другого. Создаётся первый триумвират (Марк Красс, Гней Помпей и Гай Юлий Цезарь).
«По возвращении из Испании Цезарь удостаивается триумфа. Лица, претендовавшие на триумф, должны были оставаться вне Города, а домогавшимся консульства нужно было присутствовать в Риме. Затрудняясь выполнить оба противоположные требования закона, Цезарь решает отказаться от триумфа, предпочитая ему консульство».

58 до н.э. – борьба Гая Цезаря с галлами. Переходит Рейн и подчиняет ближнюю часть Германии. За 10 лет ему приходится сражаться больше чем с 4-мя миллионами человек.

55 до н.э. – Цезарь переправляется в Британию и подчиняет часть острова.

53 до н.э. – поражение армии Красса от парфянцев.

50 до н.э. – сенат приказывает Цезарю сложить власть. «Почему же Помпею оставляют его армию?!».

49 до н.э. – Цезарь переходит Рубикон и приводит свою армию в Рим.

48 до н.э., 9 августа – битва при Фарсале. Поражение Помпея.

46 до н.э. – Цезарь становится диктатором.

45 до н.э. – Цезарь справляет пять триумфов (галльский, понтийский, африканский и египетский, потом испанский); преобразовывает управление италийских городов по римскому образцу. На римских монетах впервые появилось изображение ещё живущего человека – Цезаря.
Окончательно введён солнечный (юлианский) год в 365 дней, начинающийся с 1 января.
Прибавилось ещё два эдила (aediles cereales), обеспечивавших продовольственное снабжение Города.

44 до н.э. – убийство Цезаря (Марк Брут, Гай Кассий и Децим Брут).

43 до н.э. – Гай Октавиан (21 год), Марк Антоний и Лепид образуют второй триумвират и клянутся соблюдать все законы и распоряжения, изданные Юлием Цезарем. В дальнейшем вошло в обыкновение в первый день нового года присягать на верность распоряжениям правящего принцепса и всех его умерших предшественников.
Октавиан, ставши консулом, издал закон о привлечении к суду всех участников убийства Цезаря.

42 до н.э. – битва при Филиппах. Брут и Кассий терпят поражение от триумвирата и армии. Антоний отправляется в Азию за деньгами. Влюбившись в Клеопатру, теряет интерес ко всему. В Риме его брат, консул, ссорится от его имени с Октавианом (Октавиан намеревается наделить ветеранов землёй, Луций Антоний же защищает те племена, чьи земли передаются ветеранам).
Ораторское место перенесено на Форум.

41 до н.э. – «Перузинская война»: в конце года в Италии вспыхивает восстание против Октавиана. Его полководцу и ближайшему другу Агриппе удаётся запереть силы восставших в Перудже и весной 40 до н.э. принудить к капитуляции.

40 до н.э. – Антоний и Октавиан заключают мир в Брундизии. Антоний женится на сестре Августа (Октавии). Остаётся война с Секстом Помпеем (младшим сыном Помпея Великого). Антоний – за перемирие, Октавиан – против.
Клиентами Антония были: Асандр (Киммерийский Боспор), Ирод Великий (Иудея), Аминта (Галатия), Полемон I (Понт), Архелай (Каппадокия).

39 до н.э. – мир с Помпеем-младшим. Он уходит из Италии и оставляет в своей власти Сардинию, Сицилию и Корсику.

38 до н.э. – нарушение перемирия, так как Помпей не оставляет пиратскую деятельность.
В Риме устроена первая общественная библиотека (Азиний Поллион).

36 до н.э. – морская битва при Навлохе: 300 х 300 кораблей. Помпей разбит. Лепид, вызванный со своим войском для борьбы с Помпеем, делает попытку захватить Сицилию, но нейтрализован Октавианом.

35 до н.э. – поход Марка Антония против парфян.

31 до н.э., 2 сентября – Антоний и Клеопатра терпят поражение в битве при Акции. Октавиан получает пожизненную трибунскую власть; с 23 до н.э. она начинает обозначаться и в его титулатуре.

30 до н.э. – оккупирован Египет. «После завоевания Египта Средиземное море превратилось в «римское озеро»».

29 до н.э. – Октавиан получает цензорские полномочия, на основании которых в 29-28 до н.э. составляет новый список сенаторов, где его имя стоит первым, получая титул Princeps senatus.

27 до н.э. – Греция становится отдельной провинцией – Ахайей.
Октавиан восстанавливает республику и слагает с себя чрезвычайные полномочия, но уже спустя несколько дней получает их заново – и, кроме того, прозвание Августа («священного», великого»). Не желая подчёркивать самодержавный характер своего правления, он именует себя принцепсом.

__________________
- Который час? - Лучшее время моей ЖИЗНИ-))!

ПЕРВОЕ СИЦИЛИЙСКОЕ ВОССТАНИЕ РАБОВ. МАСШТАБЫ. ВОССТАНИЕ АРИСТОНИКА


ПЕРВОЕ СИЦИЛИЙСКОЕ ВОССТАНИЕ РАБОВ
(Диодор, XXXIV-XXXV, 2, 1-23)

Диодор Сицилийский (родился в 80 г., умер в 29 г. до н. э.) является автором так называемой «Исторической библиотеки», над которой он работал 30 лет своей жизни. Она содержит обзор событий с первобытных времен до 60 г. до н. э. и разделена на 40 книг. В дошедших до нас XI-XX книгах излагается история республики.
Произведение Диодора не оригинально, он использует данные Полибия, Посидония и произведения старших анналистов. Тем не менее это почти единственный наш источник о сицилийских восстаниях рабов, которые имели широкий отклик во всех уголках Римского государства.
Диодор дает подробное описание событий в Сицилии и говорит, что восстания эти имели место вследствие жестокой эксплуатации рабов. Данные его представляют большой интерес.

После окончания [второй] пунической войны (1) дела сицилийцев в течение 60 лет шли во всех отношениях хорошо, но затем вспыхнула война с рабами по следующей причине. Богатея в течение долгого времени и приобретя крупные состояния, сицилийцы покупали множество рабов. Уводя их толпами из питомников, они тотчас налагали на них клеймо и метки. Молодых рабов они употребляли в качестве пастухов, остальных - так, как каждому было нужно. Господа обременяли их службой и очень мало заботились об их пропитании и одежде. Поэтому большая часть рабов жила грабежом, и была масса убийств, все равно как если бы разбойники, подобно армии, рассеялись по всему острову. Римские преторы пытались бороться с рабами, но не осмеливались прибегать к наказаниям благодаря силе и влиянию господ, которым принадлежали разбойники, и были вынуждены поэтому допускать ограбление провинции. Большинство рабовладельцев были римские всадники, и в качестве судей над преторами, которых обвиняли провинции, они были страшны для римских властей. Рабы, под шетом страданий, подвергаясь, часто неожиданным и унизительным наказаниям, не выдержали.. Сходясь друг с другом в удобное время, они начали сговариваться об измене своим господам, пока не привели своего плана в исполнение. Был один сириец, родом из Апамеи (2), раб Антигона из г. Энны (3), своего рода маг и чародей. Он хвастался, что может по указаниям богов, данным ему во сне, предсказать будущее и благодаря своей ловкости обманул таким образом многих. Затем он начал предсказывать не только по снам, но стал прикидываться, будто видит богов наяву и от них узнает будущее. Из всей его болтовни кое-что иногда сбывалось. А так, как в несбывшемся никто его не изобличал, а на удачные предсказания все указывали, то молва о сирийце широко распространилась.
Наконец, с помощью некоторого приспособления он умел в припадке «вдохновения» изрыгать огонь и таким образом пророчествовал о будущем. В пустой орех или во что-нибудь подобное, составленное из двух высверленных половинок, он вкладывал раскаленный уголь и какое-нибудь вещество, которое его там задерживало. Затем, вложив все это в рот и дуя, он извлекал иногда искры, иногда пламя. Еще до восстания он говорил, что сирийская богиня является ему и предсказывает, что он будет царем. Об этом он рассказывал не только другим, но постоянно говорил и своему господину. Антигон, забавляясь ловким обманом, ради шутки выводил Евна - так звали «чудотворца» - к гостям, спрашивал его о будущей царской власти, а также о том, как он поступит тогда с каждым из присутствующих. Ева неизменно повторял свой рассказ, ловко мороча всем головы, и прибавлял, что он поступит с господами мягко. Среди гостей поднимался смех, и некоторые из них давали ему лучшие куски со стола, приговаривая, чтобы он, когда будет царем, вспомнил об их любезности. Однако вся эта комедия окончилась тем, что Евн действительно стал царем, и та милость, о которой гости просили за столом в шутку, получена была ими не без труда.. Восстание началось следующим образом. В Энне жил некто Дамофил, весьма богатый и надменный человек. Он с исключительной бесчеловечностью обращался с рабами, жена же его Мегаллида не уступала мужу в жестокости и бесчеловечности в отношении к рабам. Доведенные до крайней степени ярости и угнетения, рабы сговорились восстать и убить господ. Придя к Евну, они спросили его, дают ли боги согласие на задуманный план. Он с обычными фокусами заявил, что боги согласны, и убеждал рабов тотчас же приняться за дело. Собрав 400 сотоварищей по рабству, они, как только наступил благоприятный момент, вооружились, вторглись в Энну под предводительством изрыгавшего огонь Евна. Ворвавшись в дома, рабы принялись за массовые убийства... К ворвавшимся в Энну рабам присоединилось большое количество городских рабов, которые, расправившись сначала со своими господами, приняли затем участие в общей резне. Когда окружающие Евна рабы узнали, что Дамофил находится вместе с женой в своем парке, неподалеку от города, они послали туда людей, которые и притащили их связанными в Энну, по дороге всласть над ними надругавшись. Дочь Дамофила и Мегаллиды рабы пощадили из-за ее человеколюбия и сострадания к рабам, которым она всегда старалась помочь по-мере возможности. Из этого видно, что все, содеянное рабами псоотношению к господам, не было результатом жестокости их натуры, но явилось воздаянием за совершенные над ними раньше обиды. Дамофила и Мегаллиду, как мы сказали выше, посланные, притащили в город и затем привели в театр, где собралось большинство восставших. Дамофил пытался что-то придумать для своего спасения, и на многих из толпы его слова начали действовать. Тогда рабы Гермий и Зевксис, смертельно его ненавидевшие, назвали его обманщиком, и, не дождавшись суда народа, один вонзил ему в бок меч, а другой разрубил топором шею. Затем выбрали Евна царем - не за его храбрость или военные таланты, но исключительно за его шарлатанство, а также потому, что он являлся зачинщиком восстания. Кроме того, думали, что его имя послужит хорошим предзнаменованием для расположения к нему подданных. Сделавшись царем в государстве восставших и созвав народное собрание, Евн приказал убить пленных жителей Энны за исключением оружейных мастеров, которых он в оковах отправил на работу. Мегаллиду он отдал ее бывшим рабыням с тем, чтобы они поступили с ней, как хотят. Своих бывших господ, Антигона и Пифона, Евн убил собственноручно. Надев царский венец и окружив себя придворным церемониалом, он сделал царицей свою сожительницу, сириянку из Апамеи. Членами совета Евн назначил людей, которые казались наиболее выдающимися по уму. Среди них особенно отличался своей сметливостью и мужеством Ахей, родом из Ахайи. В три дня он вооружил, насколько это было возможно, более 6000 человек топорами, секирами, пращами, серпами, накаленными палками, поварскими вертелами и прошел по всей Сицилии, предавая все разграблению. Присоединив огромное количество рабов, он осмелился вступить в борьбу с римскими военачальниками и часто одерживал над ними верх благодаря своему численному превосходству, так как имел в своем распоряжении более 10 000 вооруженных людей. В это время некий киликиец (4) Клеон поднял другое восстание рабов. Все были полны надежд, что восставшие начнут междоусобную войну и, истребив друг друга, освободят Сицилию от мятежа; но они против ожидания объединились. Клеон, имея у себя 5000 воинов, добровольно отдался под власть Евна, тем самым как бы пополнив недостаток у царя в полководцах. Мятеж продолжался уже около 30 дней. Вскоре после этого около 30 000 восставших разбили прибывшего из Рима претора Люция Гилсея с восьмитысячным отрядом сицилийских войск. Скоро число мятежников дошло до 200 000. Чем больше одерживали они побед над римлянами, тем меньше сами терпели поражений. Когда молва об этом распространилась, во многих других местах также начались заговоры и восстания рабов: в Риме 150 рабов, в Аттике более 1000 [рабов], на Делосе и других местах, но все эти движения были подавлены в каждом отдельном случае или быстрыми и суровыми мерами властей, или вразумлениями и другими средствами, поскольку они оказывались пригодными при восстании. В Сицилии же зло росло, города захватывались вместе с людьми, и много военных отрядов было уничтожено повстанцами. Наконец римский консул Рупилий отбил для римлян Тавромений (5), тесно обложив его и доведя осажденных до невыразимой нужды и голода. Начав питаться детьми, они перешли затем к женщинам и кончили взаимным истреблением. Здесь был захвачен брат Клеона Коман, пытавшийся бежать из осажденного города. Наконец, благодаря предательству сицилийца Серапиона, Рупилию удалось взять цитадель Тавромения и овладеть всеми беглыми рабами, находившимися в городе. После пыток их сбросили со скалы. Оттуда Рупилий направился против Энны и, обложив город, довел мятежников до отчаяния. Главнокомандующий Клеон сделал вылазку с небольшим отрядом и после героической борьбы пал, смертельно раненный. И этот город удалось взять только благодаря измене, так как по своему местоположению он был совершенно недоступен вооруженной силе. Евн с тысячью своих телохранителей трусливо укрылся в самом недоступном месте. Но его шутники, понимая ожидавшую их неизбежную участь,- Рупилий уже двинулся против них, - перерезали друг друга мечами. А фокусник и царь Евн трусливо убежал и был вытащен из какой-то пещеры вместе с четырьмя своими слугами: поваром, пекарем, банщиком и шутом, забавлявшим его при выпивках. Заключенный под стражу, Евн был изъеден вшами и окончил свою жизнь в Моргантине способом, вполне соответствующим его плутовству. Затем Рупилий прошел всю Сицилию с небольшими отборными отрядами и скорее чем кто-нибудь мог ожидать совершенно очистил ее от шаек грабителей.

«Античный способ производства», № 610.

1. Вторая пуническая война окончилась в 201 г. до н. э.
2. Апамея Сирийская находится на юг от Антиохии, главного города Сирии.
3. Город Энна находится в центральной части острова Сицилия. Там было сконцентрировано значительное количество рабов.
4. Киликия - страна, расположенная в юго-восточной части Малой Азии, граничит с Сирией.
5. Тавромений - город, расположенный в северо-восточной части Сицилии, был превращен восставшими в крепость.

МАСШТАБЫ ПЕРВОГО СИЦИЛИЙСКОГО ВОССТАНИЯ И ЕГО ОТКЛИКИ В МАЛОЙ АЗИИ
(Диодор, XXXV, 2, 25-26)

Никогда еще не было такого восстания рабов, какое вспыхнуло в Сицилии. Вследствие этого многие города подверглись страшным бедствиям; бесчисленное количество мужчин и женщин с детьми испытало величайшие несчастья, и всему острову угрожала опасность попасть под власть беглых рабов, усматривавших в причинении крайних несчастий свободным людям конечную цель своей власти. Для большинства это явилось печальным и неожиданным; для тех же, кто мог глубоко судить о вещах, случившееся казалось вполне естественным. Благодаря изобилию богатств у тех, которые высасывали соки из прекрасного острова, почти все они стремились прежде всего к наслаждениям и обнаруживали высокомерие и наглость. Поэтому в равной мере усиливалось дурное обращение с рабами и росло отчуждение этих последних от господ, прорвавшееся в ненависть против них. Много тысяч рабов без всякого приказания стеклось, чтобы погубить своих господ. Сходные события произошли в это время в Малой Азии, где Аристоник (1) добивался неприличествующей ему царской власти; рабы безумствовали вместе с ним благодаря притеснениям господ и повергли многие города в великие несчастья.

«Античный способ производства», № 612.

1. Аристоник - вождь восстания, имевшего место в Малой Азии вскоре после первого Сицилийского восстания рабов (в 132 г. до н. э.). В движении этом большое участив принимали рабы. Лишь два года спустя с большими трудностями римлянам удалось подавить восстание.

ВОССТАНИЕ АРИСТОНИКА
(Страбон, XIV; 646)

За Смирной - городок Левки (1). Его поднял на мятеж Аристоник после смерти Аттала Филометора (2). Аристоник был, кажется, царского рода и задумал присвоить себе власть. Разбитый эфесцами в морском сражении при Киме, он бежал из Левк во внутренние области страны и быстро собрал большое количество неимущих людей и рабов, которых он призвал к свободе. Своих сторонников Аристоник назвал гелиополитами (3). Сначала он вторгся в Тиатиры, затем взял Аполлониду (4) и начал стремиться к захвату других укрепленных пунктов. Но недолго удалось продержаться Аристонику. Тотчас города послали против него большие силы, пришли на помощь Никомед, царь вифинский, и каппадокийские цари. Затем прибыло пять римских послов, потом явился консул Публий Красе с войском и, наконец, Марк Перперна окончил войну, взяв Аристоника живым и отослав его в Рим. Аристоник окончил жизнь в темнице, Перперна погиб от болезни, а Красс пал в битве около Левк во время какого-то нападения.

«Античный способ производства», № 624.

1. Смирна - крупный приморский центр на Ионийском побережье Малой Азии; невдалеке от него находится город Левки, около которого в 130 г. восставшие одержали победу над римскими войсками во главе с консулом Публием Лицинием Крассом.
2. Аттал III Филометор - последний царь Пергама (138-133), который передал свое государство по завещанию под власть Рима.
3. Гелиополиты - граждане утопического города Солнца. Название это взято из романа Ямбула.
4. Тиатиры, Аполлонида - города в Лидии, в Малой Азии.

__________________
- Который час? - Лучшее время моей ЖИЗНИ-))!

ПОЛОЖЕНИЕ АНТИЦЕЗАРИАНСКОЙ ПАРТИИ ПОСЛЕ УБИЙСТВА ЦЕЗАРЯ


ПОЛОЖЕНИЕ АНТИЦЕЗАРИАНСКОЙ ПАРТИИ ПОСЛЕ УБИЙСТВА ЦЕЗАРЯ

1. ПИСЬМО Д. БРУТА к М. БРУТУ и КАССИЮ [Fam., XI, 1]

Сообщаю о нашем положении. Вчера вечером у меня был Гирций (1). Он дал ясно понять, в каком настроении находится Антоний. Увы, в самом плохом и самом ненадежном. Так, Гирций говорит, что Антоний не может дать мне (2) в управление провинцию (3) и считает, что во всем Риме нет никого на нашей стороне, и даже чувства солдат и простого народа возмущены против нас. Я думаю, вы понимаете, что последнее ложь, а правдиво только одно: Антоний боится, что даже при незначительной поддержке нас у цезарианцев и у него не останется в республике ни одной партии.
Ввиду моего опасного положения, я решил настаивать на предоставлении мне и веем нашим выезда из Италии с предоставлением посольских прав, чтобы иметь какую-нибудь почетную причину отъезда. Он обещает добиться этого, однако я не верю. Слишком у них велики гнев и вражда к нам. Если даже Антоний согласится на нашу просьбу, то спустя немного времени вce-таки будет считать нас врагами отечества и даже добиваться изгнания.
Итак, какое мое решение, ты спросишь? Надо предоставить дело судьбе. Я думаю, что необходимо покинуть Италию, переселиться на Родос или в какое-нибудь другое место. Если представится более благоприятный случай, вернемся в Рим. При неважных обстоятельствах - останемся в изгнании. При самых плохих - прибегнем к самой крайней защите - к оружию.
Может быть, в этот момент у кого-нибудь из вас возникнет вопрос: почему нам надо ждать самого крайнего случая, а не предпринять что-нибудь теперь? Поскольку мы не имеем места, где могли бы быть в безопасности, кроме Секста Помпея (4) и Басса Цецилия (5), которые, мне кажется, по получении известий о Цезаре будут еще более стойкими, то у нас достаточно имеется времени, чтобы присоединиться к ним, когда узнаем, насколько они сильны. За Кассия и за тебя, если вы захотите, я поручусь. Гирций даже требует это сделать.
Прошу вас как можно скорее мне ответить, так как не сомневаюсь, что Гирций известит меня обо всем до зимы. Сообщите, где мы могли бы встретиться, - туда я по вашему указанию и приеду.
После последнего разговора с Гирцием, я решил настаивать на разрешении остаться в Риме под общественной охраной, хотя думаю, они нам не позволят, ведь мы возбудим против них большую ненависть. Однако считаю необходимым требовать все, что я нахожу справедливым.

2. ПИСЬМО ЦИЦЕРОНА К АТТИКУ [Att, XIV, 13]
(Путеолы или Кумы. 26 апреля 44 г.)

Цицерон шлет привет Аттику.
Только на седьмой день мне было доставлено твое письмо, которое ты отправил 19 апреля и в котором спрашиваешь, полагая, что я сам еще не знаю, нравится ли мне больше вид холмов или прогулка по равнине близ моря. Действительно, очарование, как ты говоришь, того и другого ландшафта так велико, что я не знаю, какому из них отдать предпочтение.

«...Но теперь не в пиршествах радостных дело.
Грозную гибель, питомец Кронида, близкую видя,
В трепете мы, в неизвестности, спасемся мы или погибнем?» (1)

Хотя ты писал мне много приятного в связи с прибытием Брута со своим легионом (2) - на него я возлагаю самую большую надежду, - однако, в случае возникновения гражданской войны, которая определенно будет, если Секст Помпеи останется с войском, а он, знаю наверное, останется, то я в совершенном неведении, что мне делать. Ведь даже не будет возможности, как было в войне с Цезарем, остаться нейтральным. А эта шайка мерзавцев (3) будет брать на учет каждого, проявившего радость по поводу смерти Цезаря - мы же все весьма явно проявляли радость, - и будет считать его в числе врагов, что поведет к большой резне. Остается нам удалиться в лагерь Секста Помпея или Брута. Положение дел в моем возрасте отвратительное и неблагоприятное, поскольку неопределенен исход войны, и не знаю, могу ли я сказать, но ты мне можешь:

«Дитя мое, не тебе заповеданы шумные брани.
Ты занимайся делами приятными сладостной речи» (4).

Однако, предоставим это судьбе, которая в таких важных делах имеет большее значение, чем разум. Я же должен взвесить все, что необходимо в отношении самого себя, чтобы я, какое бы несчастье ни случилось, перенес его храбро и мудро, помня, что оно произошло по воле судьбы, и пусть меня утешают, как всегда, занятия науками и не меньше также Мартовские Иды.
Прими теперь участие в моем раздумье, которое меня волнует; так много приходит на ум и за и против. Я отправляюсь, как решил, в качестве посла в Грецию. Кажется, что я до некоторой степени избегаю грозящей мне опасности быть убитым, но подвергаю себя некоторому порицанию в том, что покидаю государство в такое для него тяжелое время. В случав, если я останусь, хотя знаю, что бесс»»»»» буду в опасности, думаю при известных обстоятельствах мог бы принести пользу государству. Но вот следующие соображения частного порядка, а именно: я чувствую, что мне необходимо поехать в Афины, чтобы поддержать Цицерона-сына. Никакой другой причины поехать у меня не было, когда я принял решение отправиться туда послом от Цезаря. Итак, выскажи все соображения по этому вопросу, как ты имеешь обыкновение, когда считаешь что-либо важным для меня. Перехожу к несчастному государству, или скорее к несуществующему государству. М. Антоний писал мне о помиловании Секста Клодия. Насколько почтительно в отношении меня, ты узнаешь из письма, я ведь послал тебе копию; насколько развязно, насколько грубо-угрожающе, что никогда, кажется, не было такой необходимости пожалеть об отсутствии Цезаря, ты легко сам оценишь. То, чего Цезарь никогда бы не сделал, не потерпел даже, теперь публично преподносится на основе его подложного завещания. Я по отношению к Антонию веду себя самым услужливым образом. Ведь он, поскольку однажды вбил себе в голову, что ему позволяется все, что он хочет, сделал бы это, нисколько не считаясь с моим желанием. Поэтому я посылаю тебе также копию моего письма к нему.

3. ПИСЬМО ЦИЦЕРОНА К КАССИЮ [Fam., XII, 1]
(Помпеянская вилла. 3 мая 44 г.)

Цицерон шлет привет Кассию.
Не перестаю, поверь мне Кассий, думать о тебе и о дорогом М. Бруте. Следовательно, обо всем государстве, вся надежда которого на вас и на Д. Брута. Да и у меня самого гораздо больше надежды с того момента, как дорогой Делабелла так блестяще выполнил государственный долг. Ведь раздоры в Риме ширились и ежедневно становились все необузданнее настолько, что я уже потерял всякую надежду на мир. Однако он подавил мятеж с такой силой, что, как мне кажется, мы навсегда будем в безопасности наконец от этого позорнейшего бедствия. Остальные дела значительны и по качеству и по количеству, но все зависит от вас. Однако разберем все по порядку. В самом деле, судя по тому, как шло дело до сих пор, кажется, что мы освободились от тирана, но не от тирании. Убивши деспота, мы выполняем все его веления. И не только это. Мы одобряем даже то, что им будто бы предполагалось сделать и чего он сам при жизни не сделал бы. Я не вижу даже конца этому: вывешиваются медные таблицы с постановлением Цезаря, даются освобождения от общественных повинностей, расточаются громадные денежные суммы, изгнанники возвращаются, объявляются ложные постановления сената. Таким образом, только кажется, что ненависть к бесчестному человеку и болезненное ощущение рабства нами изжито, государство же ввергнуто в те же беспорядки, на которые он... обрек.
Все это вы должны привести в порядок. Нет необходимости доказывать, что вы много уже сделали для республики. Она, конечно, получила столько, сколько мне никогда и на ум не приходило желать, однако, государство недовольно и требует от вас большего в соответствии с величием вашего духа и вашего положения. До сих пор, после смерти тирана, оно через вас только мстило за свои обиды. Ничего больше. А каковы его собственные достоинства, которые оно приобрело? В том ли, что оно повинуется мертвому, когда оно не могло терпеть его живого? Обязаны ли мы были по требованию долга уничтожить медные доски с его законами, а разве мы не защищаем его завещания? «Но ведь мы так решили» (1) - скажешь ты? Мы, конечно, сделали это, уступая обстоятельствам, которые в политике имеют весьма большое значение. Но они (2) без меры и неблагодарно злоупотребляют нашей уступчивостью. Впрочем, мы об этом и о многом другом поговорим в ближайшем будущем лично. Кроме того, я хотел бы тебя убедить в том, что мне, как в интересах государства, которое я считаю самым для меня дорогим, так и ради своей любви к тебе, очень близко сердцу твое почетное положение в государстве. Заботься о своем здоровье. Прощай.

4. ПИСЬМО ЦИЦЕРОНА К АТТИКУ
[Att, XIV, 21]
(Путеолы. 11 мая 44 г.)

Только что 11 мая я отправил тебе письмо с письмоносцем Кассия, как пришел мой письмоносец и притом, что невероятно, без письма от тебя. Но я догадался, что ты был в Ланувии (1), а Эрот спешил доставить мне письмо от Долабеллы, который ответил мне не по поводу моего дела (2), так как он еще не получил моего письма, а на то письмо, копию которого я послал тебе, причем ответил прекрасно.
Ко мне вскоре, после ухода письмоносца Кассия, приехал Бальб (3).
О, милостивые боги, ты легко мог бы видеть, как он боится мира! Ты знаешь его сдержанность, однако он сказал о планах Антония, а именно, что он объезжает ветеранов и просит их, чтобы они подтвердили акты Цезаря и поклялись сделать это; чтобы они все имели оружие и чтобы децемвиры ежемесячно инспектировали (4). Бальб жаловался на недоброжелательность к нему, но вся речь его была такой, что он кажется любит Антония. Что говорить? Никакой искренности в нем нет.
У меня же нет сомнения, что дело идет к войне. Ведь известный подвиг был совершен мужественно, но с наивной целью. Кто же не видит, что наследник тирана остался. Что может быть глупее:
"Бояться этого тирана и не страшиться другого" (5).
Кроме того, в такое время многое неясно. Разве неаполитанской виллой Понтия не владеет мать тираноубийцы? (6). Да, мне необходимо чаще читать посланный тебе трактат «Катон Старший» (7). Вед старость делает меня все раздражительнее. Я на все сержусь. Впрочем, я пожил. Пусть-ка попробуют молодые. Возьми на себя заботу о моих делах и впредь, как ты это делаешь теперь.
Я пишу, или скорее диктую это письмо у Вестория во время десерта. Завтра думаю быть у Гирция, и притом у единственного из пятерых, оставшегося верным (8). Такого человека я готов привлечь к оптиматам. Остальные бездельники. Из них нет никого, кто бы не боялся мира. Поэтому подумаем о бегстве. Ведь все что угодно лучше, чем война. Передай самый большой привет Аттике. Жду с нетерпением речь Октавия и другое, если что имеется. В особенности же, не собирается ли Долабелла уплатить мне долг? Или он аннулировал его за мой счет?

5. ПИСЬМО ЦИЦЕРОНА К АТТИКУ
[Att., XIV, 22]
(Путеолы. 14 мая 44 г.)

Узнал от Пилии, что 15 мая к тебе отправляются письмоносцы, наскоро тебе пишу. Прежде всего я 17 мая отсюда уезжаю в Арпинскую виллу. Поэтому пиши туда, если что-нибудь будет, хотя я сам в скором времени вернусь. Хочу все-таки прежде, чем приехать в Рим, более прилежно выведать у богов, что мне суждено. Впрочем, со страхом ожидаю, что мои догадки оправдаются. Ведь совершенно ясно, что они намерены предпринять. Вот мой ученик, который сегодня у меня обедает, очень любит того, кого убил Дорогой Брут, и, если хочешь знать, я это понимаю ясно, они боятся мира. Тема же их разговора, которая занимает их и с которой они носятся, та, что убит славнейший муж и что все государство с момента его смерти приведено в смятение, что все сделанное им, - как только перестанем бояться, сойдет на нет; что его снисходительность послужила ему во зло и, что если бы он не проявлял ее, то ничего подобного с ним не случилось бы.
Мне же приходит на ум, если Помпей придет с сильным войском, что вероятно, определенно будет война. Эта мысль тревожит меня. Мне теперь уже не удастся то, что тебе тогда удалось (1), так как я открыто выражал радость по поводу убийства Цезаря. Кроме того, они говорят, что я не был ему благодарен. Никоим образом, следовательно, не удастся то, что тогда и тебе и многим другим удалось. Что же прикажете мне явиться лично и пойти в лагерь? Тысячу раз лучше мне умереть, в особенности в таком возрасте. Итак, Мартовские Иды не столь утешают меня, как прежде. Они таят в себе большую ошибку, если знаменитые юноши (2)
«Не искупят презрения своей страны благородным подвигом».
Однако, если ты надеешься на что-нибудь лучшее, так как ты и больше меня осведомлен и принимаешь участие в собраниях, то я хочу, чтобы ты мне об этом написал и вместе с тем, обдумал, что я должен предпринять в отношении благовидного отъезда. Правда, мне многие советуют при таких обстоятельствах не присутствовать в сенате 1 июня. Говорят, к этому дню тайно собирают солдат и, конечно, против тех, кто будет в большей безопасности где угодно, только не в сенате.

6. ПИСЬМО М. БРУТА И КАССИЯ к М. АНТОНИЮ
[Fain., XI, 2]
(Ланувий. Конец мая 44 г.)

Если бы мы не были уверены в твоей честности и благосклонности к нам, мы бы не писали тебе этого письма, которое, при указанном настроении, ты, конечно, примешь благожелательно. Нам сообщают, что в Риме уже собралось большое количество ветеранов (1) и ожидается гораздо больше к июньским календам. Если бы мы сомневались относительно тебя, или боялись тебя, мы были бы не похожи на самих себя. Но, поскольку мы сами отдались в твою власть и под влиянием твоего совета распустили из муниципий сочувствующих нам, и сделали это не только официальным распоряжением, но даже частным письмом, то мы достойны быть участниками твоих планов, в особенности в там деле, которое касается нас самих. Поэтому мы просим тебя сообщить нам о твоем намерении в отношении нас. Можем ли мы надеяться быть в безопасности среди такого множества ветеранов, которые, как мы слышали, замышляют даже восстановить жертвенник (2), к чему едва ли отнесутся с одобрением те, кто желает, чтобы мы были невредимы и пользовались уважением. Действительность доказала, что мы с самого начала стремились к миру и ничего не желали, кроме общей свободы. Нас никто не может обмануть, кроме тебя, что определенно чуждо и твоей доблести и твоей чести, и никто другой не имеет возможности одурачить нас, поскольку мы только тебе одному доверяем и будем доверять.
Наши друзья очень боятся за нac, и хотя им твоя честность известна (3), однако на ум приходит другое, а именно, что кто-нибудь легко может направить эту массу ветеранов куда угодно, и ты не сможешь их удержать. На все эти вопросы просим тебя ответить, так как имеется легкомысленный и даже вздорный слух, что будто бы ветераны вызваны в связи с твоим намерением поднять вопрос в июне месяце в защиту их интересов. Думаешь, ли ты, что кто-нибудь будет тебе помехой, поскольку в отношении нac известно, что мы будем нейтральны? Никто не должен думать, что мы лично слишком дорожим жизнью. Ведь с нами ничего не может случиться без гибели и расстройства во всех государственных делах.

7. ПИСЬМО ЦИЦЕРОНА К АТТИКУ
(Alt., XV, 11)
(Анций. 8 июня 44 г.)

Цицерон шлет привет Аттику.
Я приехал в Акций (1) 8 июня. Брут был рад моему приезду. Затем в присутствии многих, а именно: Сервилии, Тертуллы, Порции, я тщательно изложил, каков мой план. Присутствовал также Фавоний (2). Я, поскольку обдумал это в дороге, советовал Бруту взять на себя поручение по закупке хлеба в Азии. Ничего уже не остается, о чем бы мы могли думать, кроме как о своем спасении. В этом даже заинтересовано само государство. Когда я начал эту речь, вошел Кассий. Я повторил то же самое. В этот самый момент Кассий, разумеется, с решительным видом, ты бы сказал сам Марс его вдохновляет, заявил, что он в Сицилию не поедет. «Таков ли я, - говорит, - чтобы принять бесчестие за благодеяние». - «Что же ты думаешь делать?» - спросил я. - «Поеду в Ахайю». - «Что ты думаешь, Брут?» - «Я поеду в Рим, если тебе угодно». - «Мне меньше всего, ведь тебе грозит опасность», - сказал я, - «Ну, а если бы я мог быть в безопасности, хотел бы ты, чтобы я поехал?» - «Одно хочу, чтобы ты ни теперь, ни по окончании претуры не ехал в провинцию, но не советую доверяться Риму». Я ему сказал о том, о чем ты, конечно, догадываешься, почему он не будет в безопасности в Риме.
Затем, в продолжительной беседе мы скорбели и, конечно, главным образом Кассий, о потерянных возможностях и сурово обвиняли Децима. Я оказал, что бесполезно пенять на прошлое, однако соглашался. Когда я начал говорить о том, что необходимо делать, впрочем, ничего на самом деле нового, но то, о чем ежедневно говорят все, я однако не касался того пункта, что надо будет убить еще другого, но когда указал на то, что необходимо было созвать сенат, еще сильнее подстрекнуть возбуждение народа и взять управление государством в свои руки, твоя приятельница воскликнула: «Я, однако, никогда не слыхала, чтобы кто-нибудь об этом говорил». Я прервал ее. Но мне показалось, что и Кассий намеревается уехать. Ведь Сервилия обещала постараться задержать постановление сената в связи с поручением по заготовке хлеба. Тогда Брут быстро отказался от своего беспочвенного замечания, которое он сделал, когда заявил, что он хочет быть в Риме. Следовательно, он решил, чтобы игры происходили от его имени в его отсутствие. Мне кажется, что я также готов уехать из Акция в Азию.
Короче, ничто меня в этой поездке не радует, кроме моего сознания в выполнении долга перед моими друзьями. На самом деле нельзя допускать, чтобы он удалился из Италии, не посоветовавшись со мной. Если исключить проявление любви и долга, то мне следовало самому себе сказать:
«О, мудрец, какая польза от твоей поездки сюда» (3).
Одним словом, я нашел корабль расшатанным или, скорее, распадающимся на части. Ничего не делают по плану, ничего сообразно с разумом, ничего как следует. Итак, хотя я и прежде конечно не сомневался, однако, теперь еще меньше сомневаюсь, что надо поспешно удалиться отсюда и как можно скорее туда:
«Где не услышу ни о делах, ни о славе Пелопидов» (4).
Но, послушай, ты, может быть, не знаешь, что Делабелла 2 июня назначил меня своим послом. Об этом мне было сообщено вчера вечером. Вотивное посольство тебе ведь не нравилось. И на самом деле абсурдно, после того как государство пало, выполнять те обещания, которые я давал за поддержку республики, тем более что свободное посольство имеет по закону Юлия ограниченные сроки, и этот срок нелегко может быть продлен. Я очень желаю такого рода посольства, чтобы, когда хочешь, можно было приезжать в Рим и уезжать. Это теперь мне дано. Действительно -приятна возможность такого права, связанного со сроком на пять лет. Хотя стоит ли думать о пятилетии? Мне кажется, дело идет к кризису. Однако отбросим предсказания.

Примечания к 1-му письму

1. Л. Гирций, приверженец Цезаря, служил при нем в Галлии в 58 г. После убийства Цезаря склонился на сторону Антония, но потом сошел с политической арены. В 43 г. вместе с Пансой был консулом. Затем сражался против Антония, разбил его при Мутине 14 апреля 43 г., где и был убит. Написал 8-ю книгу к запискам Цезаря о Галльской войне.
2. Децим Юний Брут Альбин служил долго у Цезаря. Вместе с Планком в 42 г. был избран консулом. Стоял во главе заговора и был участником убийства Цезаря.
3. Провинция, о которой говорит Брут, была Цизальпинская Галлия, предназначенная ему Цезарем. Брут хлопотал о предоставлении ему выезда из Италии как бы с правами посла.
4. Секст Помпей после сражения при Мунде (Испания) стал собирать вокруг себя отдельных беглецов, чтобы обороняться против Азиния Поллиона.
5. Цецилий Басс с помощью парфян интриговал против Секста Юлия Цезаря, который был назначен в 46 г. правителем Сирии благодаря родственным связям с Гаем Юлием Цезарем.

Примечания ко 2-му письму

1. К словам: «Но теперь не в пиршествах...» - цитата взята, чтоб показать, что в такое тяжелое время не до красот природы. Слова Одиссея из "Илиады" Гомера, IX, 228.
2. Д. Брут отправлялся в Цизальпинскую Галлию, где имел 3 легиона - один состоял из новобранцев и два из ветеранов.
3. Цицерон имеет в виду Антония и его сторонников.
4. Цитата из "Илиады" Гомера, V, 428. Слова Юпитера к Венере.

Примечания к 3-му письму

1. На заседании сената 17 марта в храме богини Земли сам Цицерон советовал забыть раздоры и ради мира сохранять и выполнять законы Цезаря.
2. Имеется в виду Антоний и его соучастники.

Примечания к 4-му письму

1. Ланувий - город в Лации.
2. То-есть, о деньгах, которые Долабелла был должен Цицерону.
3. Люций Корнелий Бальб - консул в 40 г. до н. э., доверенное лицо Цезаря. После смерти последнего примкнул к Октавию.
4. «Ежемесячно его инспектировать» - фраза не ясна, так как слово «arma» испорчено, одни предполагают «rata», другие - «Castra».
5. То-есть, Антония.
6. «Мать тираноубийцы» - т. е. Сервилия, мать М. Брута, которая сделалась владелицей неаполитанской виллы, раньше принадлежащей Понтию Аквиле, участнику заговора. Он был легатом Д. Брута и пал в бою при Мутине. Сервилия, как говорили, была в близких отношениях с Цезарем.
7. «Трактат «Катон Старший» - т. е. «De Senectute» («О старости»).
8. Место испорчено. Может значить только, как «один из пятерых оставшихся» верными кружку, в который входили - Гирций, Панса Бальб, Октавиан, Лентул Спинтер и Филипп.

Примечания к 5-му письму

1. «Что тебе тогда удалось» - т. е. соблюсти нейтралитет в гражданской войне.
2. «Знаменитые юноши» - т. е. Брут и Кассий.

Примечания к 6-му письму

1. Антоний предпринял путешествие по Италии с целью вызвать ветеранов в Рим к 1 июня. Многие из них пришли с ним, многие должны были прийти. Это вызвало большое смятение в Риме. К концу мая Антоний вернулся в Рим.
2. «Восстановить жертвенник» - т. е. колонну Цезаря, которую сверг Долабелла.
3. Антоний обещал свою защиту.

Примечания к 7-му письму

1. Анций - город в Лации. Любимое местопребывание римской знати.
2. Сервилия - мать Брута. Тертулла (Терция) - его сестра и жена Кассия. Порция - жена Брута, дочь М. Катона. М. Фавоний - соперник Катона, друг Брута. Взят был как пленник в битве при Филиппах. Враг Октавия.
3. «О, мудрец...» - стих неизвестного поэта.
4. «Где не услышу... Пелопидов». Родственники Пелопа, сына фригийского царя Танталла, известные своей жестокостью и безбожием. Под Пелопидами Цицерон имеет в виду приверженцев Антония.

__________________
- Который час? - Лучшее время моей ЖИЗНИ-))!

ПРОСКРИПЦИИ ПОСЛЕ СМЕРТИ ЦЕЗАРЯ


ПРОСКРИПЦИИ ПОСЛЕ СМЕРТИ ЦЕЗАРЯ
(Алпиан, Гражданские войны, IV, 8, 11, 22, 35)

Проскрипции формулированы были так: «Марк Лепид, Марк Антоний и Октавий Цезарь, избранные для устройства и приведения в порядок государства, постановляют следующее: если бы негодные люди, несмотря на оказанное им по их просьбе сострадание, не оказались вероломными и не стали врагами, а потом и заговорщиками против своих благодетелей, не убили Гая Цезаря, который, победив их оружием, пощадил по своей сострадательности и, сделав своими друзьями, осыпал всех почетными должностями и подарками, и мы не вынуждены были бы поступить столь сурово с теми, кто оскорбил нас и объявил врагами государства. Ныне же, усматривая из их заговоров против нас и из судьбы, постигшей Гая Цезаря, что низость их не может быть укрощена гуманностью, мы предпочитаем опередить врагов, чем самим погибнуть. Да не сочтет кто-либо этого акта несправедливым, жестоким или чрезмерным, пусть он примет во внимание, что испытал Гай Цезарь и мы сами. Ведь они умертвили Цезаря, бывшего императорам, верховным понтификом, покорившего и сокрушившего наиболее страшные для римлян народы, первого из людей, проникшего за Геркулесовы столпы в недоступное дотоле море и открывшего для римлян неведомую землю, умертвили среди священного места во время заседания сената, на глазах у богов, нанеся ему 23 раны; это те самые люди, которые, будучи захвачены им по праву войны, были пощажены им (1), а некоторые даже назначены в завещании наследниками его состояния (2). Остальных же, вместо того, чтобы наказать их за такое преступление, поставили запятнанных кровью на должности и отправили управлять провинциями (3). Пользуясь этим, они расхитили государственные деньги, а теперь собирают на эти средства армию против нас, требуют других войск еще от варваров, постоянных врагов римского могущества. Из городов, подчиненных римскому народу, одни, ввиду оказанного ими неповиновения, они предали огню, сравняли с землей или разрушили, другие же города, терроризованные ими, они восстанавливают против отечества и против нас.
Некоторых из них мы уже казнили, остальные, вы скоро это увидите, понесут, с помощью божества, кару. Но хотя важнейшие дела в Испании, Галлии и в Италии уже выполнены нами или находятся на пути к разрешению, все-таки еще остается одно дело - поход против находящихся по ту сторону моря убийц Цезаря. Если мы хотим вести эту внешнюю войну для вашего блага, то нам кажется, ни вы, ни мы не будем в безопасности, оставив в тылу прочих врагов, которые иападут во время вашего отсутствия и будут выжидать удобного случая при всех превратностях войны. С другой стороны, лучше не медлить с ними в таком спешном деле, но уничтожить их всех немедленно, коль скоро они начали против нас войну еще тогда, когда постановили считать нас и наши войска врагами.
И они готовы были погубить столько тысяч граждан вместе с нами, невзирая ни на возмездие богов, ни на ненависть людей. Никаких страданий народные массы не испытают от вас, и мы не станем выделять в качестве врагов всех тех, кто разошелся с нами или злоумышлял против нас, или кто выдается своим чрезмерным богатством, влиянием, и не в таком количестве пострадают они, в каком другой диктатор, бывший до нас, умертвил, он, который также восстанавливал государство среди гражданской войны и которого вы за его деяния назвали Счастливым (4); правда, неизбежно, чтобы у троих было врагов больше, чем у одного. Мы будем карать только самых закоренелых и самых виновных. И это столько же в ваших интересах, сколько лично в наших. Неизбежно, что во время нашей борьбы вы все, находясь между враждующими сторонами, будете сильно страдать. Необходимо далее, чтобы и армия, оскорбленная и раздраженная, объявленная нашими общими противниками вражеской, получила некоторое удовлетворение. И хотя -мы могли приказать схватить тех, о которых это было решено немедленно, мы предпочитаем предварительно опубликовать их список, чем захватить их врасплох. И это опять-таки в ваших интересах; чтобы не было возможности разъяренным солдатам неистовствовать по отношению к невиновным, но чтобы солдаты, имея в руках списки проверенных по числу и названных по именам лиц, воздерживались, согласно приказанию, от насилия по отношению ко всем остальным...
Итак, в добрый час. Никто не должен давать приют у себя, скрывать, отправлять в другое место или давать себя подкупать деньгами; всякого, кто будет изобличен в том, что он спас или оказал помощь, или только знал об этом, мы, не принимая во внимание никаких отговорок и просьб о прощении, включаем в проскрипционные списки. Головы убитых пусть приносят к нам за вознаграждение в 25 000 аттических драхм (5) за каждую, если приносящий свободнорожденный, если же раб, то получит свободу, 10000 аттических драхм и гражданские права своего господина. Те же награды назначаются и доносчикам. Никто из получающих награды не будет вноситься в ваши записи, и имя его останется неизвестным».
Таково было проскрипционное объявление триумвиров, если перевести его с латинского языка на греческий (6)...
Два брата, по имени Лигарии, совместно приговоренные к смерти, скрывались под печкой, пока рабы их не открыли и один из них был тотчас же умерщвлен, а другой убежал; узнав о гибели брата, он бросился с моста в воду. Когда рыбаки вытащили его, думая, что он не нарочно бросился, а случайно упал в воду, он долго сопротивлялся и порывался снова итти к реке. Но так как рыбаки одержали верх над ним, он, стараясь избавиться от них, сказал: «Вы не меня спасаете, а самих себя губите вместе со мною, помещенным в списке». Однако рыбаки из жалости к нему и теперь старались его спасти, пока какие-то солдаты, охранявшие мост, заметили это, прибежали и отрубили ему голову. Из двух других братьев один бросился в реку; раб искал его труп в течение пяти дней; найдя и увидев, что его можно еще признать по чертам лица, отрубил его голову ради награды. Второго брата, скрывавшегося в яме с навозом, выдал другой раб; убийцы, брезгуя войти в яму, копьями стали колоть его и выгнали из ямы, отсекли голову, как он был, даже не обмыв ее. Еще один человек, в тот момент, когда брат его был задержан, подбежав и не зная, что сам он осужден вместе с ним, сказал: «Убейте меня раньше него». На зто центурион, имевший при себе точный список, заметил: «Ты требуешь справедливого; ведь ты помещен ранее его». С этими словами, он, согласно предписанному порядку, умертвил обоих, одного за другим. Таковы примеры поведения братьев.
Таковы были напасти, выпавшие на долю римлян из-за распоряжений триумвиров. Войско, которое теперь делало, что хотело, поступало еще хуже. Так как триумвиры находили в своей деятельности поддержку лишь в солдатах, то последние требовали у них дома осужденных, их земли, их виллы или целые имения; другие настаивали на усыновлении их выдающимися лицами; третьи действовали на свой страх и риск, убивая непроскрибированных и грабя дома невиновных. В конце концов триумвиры даже предписали одному из консулов положить предел происходящим правонарушениям. Но тот, боясь затронуть солдат, чтобы не вооружить их против себя, арестовал и распял несколько рабов, которые, одетые солдатами, совершали вместе с ними беззакония.

Перев. Е. Г. Кагарова.

1. Имеется в виду видный участник антицезарианского заговора Марк Юний Брут, сторонник Помпея, которого Цезарь пощадил, несмотря на его участие в Фарсальской битве на стороне противника.
2. В завещании Цезаря упоминается Децим Юний Брут, один из организаторов убийства Цезаря.
3. Марк Юний Брут и Кассий Лонгин получили в управление провинции Македонию и Азию.
4. Подразумевается Люций Корнелий Сулла, получивший титул «Счастливый» (Felix).
5. Аттическая драхма - серебряная монета, равна 6 оболам (35 копеек золотом).
6. Свое сочинение Аппиан писал на греческом языке.

__________________
- Который час? - Лучшее время моей ЖИЗНИ-))!

Реформа сената 312 года до н.э.


Реформа сената 312 года до н.э.


Жебелевские чтения-I (научные чтения памяти академика С.А.Жебелева). Тезисы докладов научной конференции 28-29 октября 1997 г.

Аппий Клавдий Цек - один из самых выдающихся государственных деятелей ранней римской республики, но, с другой стороны, и самый загадочный политик IV-Ш вв. до н. э.

Его карьера началась стремительно - в 312 г. до н. э. он становится цензором, не исполнив прежде должности консула (Liv., IX, 29, 5). Это означает, что, принадлежа к древнему знаменитому патрицианскому роду, Аппий Клавдий тогда еще не входил в состав новой аристократии, нобилитета. Поэтому можно предположить , что его избрание в цензоры было сигналом для атаки против нобилитета, что в лице Аппия Клавдия нашли своего лидера все антиаристократические, все реформаторские силы. Подобный вывод делается на основе анализа программы реформ, осуществленной Аппием Клавдием в период цензорства. Одним из самых смелых демократических преобразований была попытка реформирования сената.

О ней мы знаем благодаря двум источникам - Титу Ливию и Диодору. Ливий трижды касается lectio senatus, произведенной Аппием Клавдием (Liv., IX, 29, 5 - 8; 30, 1 - 2; 46, 10), но лишь в третьем пассаже он сообщает конкретную информацию об особенностях этой lectio: "Впрочем, эдилом Флавия избрала рыночная клика, набравшая силу в цензорство Аппия Клавдия, который впервые осквернил сенат внесением в список вольноотпущенников (ceterum Flavium dixerat aedilem forensis factio, Ap. Claudio censura vires nacta, qui senatum primus libertinorum filiis lectis inquinaverat)" (Liv., IX, 46, 10, пер. Н. В. Брагинской).

Сопоставляя краткие свидетельства древних авторов, нужно отметить, что Ливий и Диодор согласны друг с другом в главном новшестве, которое осуществил Аппий Клавдий, составляя новый список сената, а именно - он пополнил ряды сената либертинами. Во всем остальном Диодор противоречит Ливию. Особенно заметно различие между Диодором и Ливием в их собственном отношении к описываемым событиям. Диодор беспристрастен. Ливий не скрывает своего негативного отношения. Не исключено, что именно резко отрицательная позиция Ливия объясняет его до крайности сжатое изложение реформы Аппия Клавдия.

Фундаментальной проблемой, от решения которой зависит и понимание самой реформы сената, задуманной Аппием Клавдием, является следующая - осуществлял ли Аппий Клавдий составление списка сената произвольно или на основании какого-либо закона? Если традиция - Ливий откровенно, Диодор вероятно - склоняется в пользу первого варианта, то исследователи (Т. Моммзен, П. Виллемс, Е. С. Стэвели, Ф. Де Мартино) настойчиво предполагают законное основание для деятельности цензора, признавая таковым закон Овиния.

Закон Овиния известен нам благодаря Фесту. Пассаж, в котором говорится о законе Овиния, звучит следующим образом: "Некогда прежние сенаторы не испытывали бесчестия, так как цари для себя записывали и меняли сенаторов, которых имели в совете; таким же образом после изгнания царей консулы, а также военные трибуны с консульской властью вводили в сенат самых преданных себе из числа патрициев, а впоследствии и из числа плебеев; до тех пор пока не был принят плебисцит Овиния, в котором провозглашалось, чтобы цензоры записывали в сенат лучших людей из каждого сословия по куриям. В результате этого получилось, что те, кто становился бывшим сенатором и терял место в сенате, оказывались опозоренными (praeteriti senatores quondam in opprobrio non erant, quod ut reges sibi legebant, sublegebantque, quos in consilio publico haberent, ita post exactos eos consules quoque et tribuni militum consulari potestate coniunctissimos sibi quosque patriciorum, et deinde plebeiorum legebant; donec Ovinia (rogatio)tribunicia intervenit, qua sanctum est, ut censores ex omni ordine optimum quemque curiatim in senatum legerent. Quo factum est, ut qui praeteriti essent et loco moti, haberentur ignominiosi)" (Fest., p. 290 L).

Согласно закону Овиния, выбор новых сенаторов цензорами должен определяться следующими тремя моментами: 1) "ex omni ordine", 2) "optimum quemque" и 3) "curiatim".

По-видимому, плебисцит Овиния был принят в самом начале 312 г. до н. э., возможно, по инициативе самого Аппия Клавдия. Можно предположить, что Овиний был одним из трех народных трибунов 312 г. до н. э., оказавших поддержку Аппию Клавдию во время попытки лишить его цензорства (Liv., IX, 34, 26).

Плебисцит передал право формирования сената цензорам и обязал их включать в состав сената лучших римлян (optimum quemque) из каждого сословия (ex omni ordine) пропорционально количеству курий (curiatim). Тенденция закона Овиния очевидна - вместо собрания нобилитета сенат должен стать представительным органом всего римского народа. Термин "ordo" в тексте закона следует понимать как сословие, социальная группа, не исключая и несвободных по рождению - вольноотпущенников. Овиний впервые в римской практике сделал попытку напрямую связать сенат с одним из видов деления римского населения. Закон призывал создать сенат из представителей курий (curiatim).

Первые шаги в этом направлении очень решительно предпринял Аппий Клавдий, включив в состав сената вольноотпущенников (Liv., IX, 46, 10; Diod., XX, 36, 3). Вряд ли количество их было значительным. Может быть, их было всего 2 - 3 человека. Но дело заключалось не в количестве. Нобилитет совершенно справедливо уловил в подобном действии Аппия Клавдия начало претворения в жизнь смелой программы демократических преобразований, в которых ясно видел угрозы своей гегемонии в римском обществе. Поэтому сразу возникла резкая оппозиция Аппию Клавдию. Надо заметить, что к концу IV в. до н. э. новая римская аристократия практически сложилась. Аппий Клавдий наносил удар интересам не одного какого-либо слоя знати - старому патрициату или выдвинувшейся плебейской верхушке - он направил свой удар против нобилитета в целом.

Консулы 311 г. до н. э. Гай Юний Бубульк и Квинт Эмилий Барбула отказались признавать список сената, составленный Аппием Клавдием, и созвали сенат в том составе, каком он был до цензорства Аппия Клавдия и Гая Плавтия (Liv., IX, 30, 1 - 2; Diod., XX, 36, 5). Началась упорная борьба вокруг реформы Аппия Клавдия, которая завершилась в 304 г. до н. э., когда Фабий Руллиан и Деций Мус, полагаясь на свой авторитет и воинскую славу, решительным образом положили конец внутреннему противостоянию в Риме, с одной стороны, закрепив за цензорами право составления списка сената, с другой - отвергнув положения закона Овиния.

Теперь становится ясной и причина умолчания традиции о законе Овиния. Практика формирования сената из экс-магистратов ничего общего с законом Овиния не имеет. Подобная практика сложилась до 312 г. до н. э. не в силу какого-либо закона, а в силу естественного увеличения числа магистратов, которые с самого начала республики имели приоритетное право на места в курии. Закон Овиния, напротив, попытался изменить эту практику, создать иную основу для формирования сената. Однако новая римская аристократия отстояла свой бастион - сенат. Традиция и принципы составления списка сената остались прежними, а закон Овиния оказался неудачной попыткой реформы. Этот закон сыграл свою роль только в передаче lectio senatus цензорам, а суть его была отвергнута. Воспоминания о тексте закона были крайне неприятны и опасны для главенства нобилитета. Поэтому аристократия сделала все возможное, чтобы и сам закон был забыт. Попытка превратить римский сенат в подобие афинского буле потерпела полный провал.

__________________
- Который час? - Лучшее время моей ЖИЗНИ-))!

СОЮЗ ЦЕЗАРЯ, ПОМПЕЯ И КРАССА. БОРЬБА ЦЕЗАРЯ И ПОМПЕЯ


СОЮЗ ЦЕЗАРЯ, ПОМПЕЯ И КРАССА
(Дион Кассий, XXXVII, 55-58)

Дион Кассий Кокцейан родился в Никее в 155 г. н. э., получил хорошее образование. Он происходил из знатной семьи: отец его был сенатором. В 186-190 гг. он приехал в Рим и выступил там в качестве оратора, чем приобрел широкую популярность. Дион получил сенаторское звание, которое при Антонинах присвоено было многим уроженцам Востока. При императоре Макрине Дион Кассий управлял провинцией Пергамом (218 г.). Впоследствии он был два раза консулом, управлял отдельными провинциями: Африкой, Далмацией, Паннонией.
Основным трудом Диона Кассия была «Римская история», которую он писал в течение 22 лет. Она содержит 80 книг. Из них сохранились книги 36-60 (конец республики и начало империи), а из других - извлечения, сделанные византийским монахом Ксифилином в XI в. и историкам Зонарой в XII в. Основное внимание Дион Кассий уделяет военной истории.
В изложении событий римской истории большое значение Дион Кассий придает элементу сверхъестественности, чудесного, верит в предопределение судьбы. По его мнению, лучшей формой правления является монархия, в которой император правит в полном согласии с сенатом и считается с мнением последнего. В произведении Диона, построенном, по словам автора, по образцу трудов Фукидида и Полибия, большую роль играет риторика. Источниками своими он пользовался далеко не всегда критически, поэтому данные Диона Кассия нуждаются в сопоставлении со сведениями других историков Рима.

Цезарь восстановил согласие между Крассом и Помпеем не потому, чтобы он хотел видеть их живущими дружно, но потому, что они были очень могущественны. Он знал, что без помощи обоих или даже кого-нибудь одного он не будет иметь особой силы и что если он одного, не важно кого именно, приобщит к своим интересам, то другой в силу этого станет его противникам, который повредит ему больше, чем тот, кого он приобрел, будет ему полезен. С одной стороны, все люди казались ему имевшими более охоты, чтобы побороть их врагов, чем поддерживать их друзей не только потому, что гнев и ненависть внушают более энергические усилия, чем дружба, но также потому, что действующий за себя и действующий за другого не испытывают ни одинакового удовлетворения, если они успевают, ни одинаковой скорби, если терпят неудачу. С другой стороны, он видел, что в общем люди охотнее стараются создать препятствия человеку и помешать ему возвыситься, чем благоприятствовать его возвышению. Это делается по различным причинам, но особенно потому, чтобы не позволить ему возвышаться приятно для других и полезно для себя самого, между тем как при возвышении его создается затруднение и для себя самого, и для других.
Таковы были соображения, которые заставили тогда Цезаря приобрести расположение Помпея и Красса и примирить их. Он был убежден, что никогда не сможет стать могущественным без них, и.не рассчитывал никогда оскорбить ни того, ни другого. Он не боялся также, что, примирившись, они станут могущественнее его, отлично зная, что сразу же с их дружбой он возвысится над другими и что вскоре после [этого] они будут содействовать, и тот и другой, тому, чтобы сделать его могущественнее себя. Так и случилось. Вот в каких видах Цезарь примирил их и старался привязать к себе. С своей стороны, Помпей и Красс, движимые личными соображениями, заключили мир, как только успокоились, и присоединили Цезаря к их планам. Помпеи не был настолько могуществен, как он рассчитывал сделаться; в то же самое время он видел, что Красе пользовался большой силой, а Цезарь приобретает все больше и больше влияния, а он боялся быть раздавленным ими. Наконец, он льстил себя надеждой, что, соединясь лично с ними, он сможет при их содействии восстановить свое прежнее могущество. Красс воображал, что его происхождение и богатство должны поставить его выше всех. Будучи много ниже Помпея и убежденный, что Цезарь призван к великой роли, он стремился повергнуть их в борьбу друг против друга, чтобы ни тот, ни другой не были могущественней его. Он рассчитывал, что в то время, как они будут бороться с равными силами, он воспользуется их дружбой и получит большие почести, чем они. Красе действительно не ставил задачей своей политики ни триумфа сената, ни народа, но делал все только ради своего личного могущества. Он стремился, равным образом, примирить сенат с народом, не навлекать на себя их ненависти, понравиться тому и другому, поскольку это было нужно, чтобы они считали его виновником того, что им было приятно, без возможности приписывать ему свои неудачи.
Таким образом в в силу этих причин данные три лица вступили в дружбу друг с другом. Они подтвердили свой союз клятвами и завладели управлением в государстве. С тех пор они пришли к взаимному согласию и получили один от другого то, чего желали и что им было необходимо для устройства республики так, как им было угодно.
Когда они соединились, преданные им партии также пришли к соглашению и делали под их руководством все, что хотели. Некоторые следы благоразумия оставались только у Катона и у тех, кто хотел казаться быть одушевленным теми же чувствами, как он, ибо среди людей, которые занимались тогда общественными делами, ни один, исключая Катона, не отличался неподкупностью и личной незаинтересованностью. Некоторые граждане краснели от того, что происходило, а другие, стремясь подражать Катону, приняли участие в управлении и показали себя в некоторых случаях достойными этого образца; но они не продолжали, потому что их усилия были искусственными и не имели источника в естественной добродетели.
Вот в какое состояние привели римские дела три лица, которые скрывали, насколько возможно, их взаимный клятвенный союз. Они делали только то, что решили по взаимному согласию. Но они скрывали это и принимали вид взаимной враждебной оппозиции, чтобы их единение оставалось возможно дольше неизвестным, т. е. до тех пор, пока они вполне надлежаще не приготовятся. Но их деяния не могли ускользнуть от ока божества, которое в этот самый момент показало людям, малоспособным понять подобные откровения, чего следует ожидать от этих лиц в будущем. Внезапно на город и на всю окрестную страну обрушился ураган с такой силой, что очень большое количество деревьев было вырвано с корнем и несколько домов разрушены; корабли, стоявшие на якоре на Тибре, у Рима или у устьев этой реки, были потоплены. Деревянный (свайный) мост был опрокинут равно как дощатый театр, построенный для какого-то торжества. Среди всех этих бедствий погибло очень много людей, как прообраз несчастий.

Перевод взят из «Хрестоматии», т. II, изд. 1936 г.

БОРЬБА ЦЕЗАРЯ И ПОМПЕЯ
(Юлий Цезарь, Гражданские войны, III, 4)

Один из крупнейших политических деятелей Рима Гай Юлий Цезарь (100-44 гг. до н.э.) оставил нам два произведения, в которых описывал «современные ему события: «Записки о Галльской войне» и «Гражданские войны». В «Записках» Цезарь дает картину завоевания Галлии Римом и борьбы галльских племен против римлян. Он пытается представить себя опытным, мудрым полководцем, гуманным даже по отношению к врагу. В «Гражданских войнах» Цезарь описывает историю своей борьбы с Помпеем (49-48 гг. до н. э.), что, якобы, произошло против его воли. Сочинение это было написано, впрочем, как и первое, с определенной апологетической целью - оправдать себя, переложив всю ответственность за гражданские войны на Помпея и его сторонников. Сочинения Цезаря, несмотря на субъективное освещение событий, важны нам потому, что являются свидетельствами участника описываемых событий.

Легионы Помпей составил из римских граждан: 5 из Италии, которые он переправил; один старый ив Киликии, который, образованный из двух, он называл двойным; один из Крита и Македонии, из воинов-ветеранов, которые, отпущенные прежними полководцами, осели в этих провинциях; два из Азии, которые озаботился набрать консул Лентул. Кроме того, он распределил по легионам, под именем пополнения, большое число воинов из Фессалии, Беотии, Ахайи и Эпира; к ним он присоединил воинов Антония. Кроме этих легионов, он ожидал два из Сирии, со Сципионом. Что касается стрелков, то он имел их числом три тысячи из Крита, Лакедемона, из Понта и Сирии и остальных государств, пращников две шестисотенные когорты, конных 7 тысяч. Из них 600 галатов привел Дейотар (1); 500 - Ариобарзан (2) из Каппадокии; приблизительно такое же число дал Котис из Фракии и послал своего сына, Садалу; 200 были из Македонии, которыми командовал Раскиполий, отменной доблести; 500 габиниамцев из Александрии, галлон и германцев, которых Авл Габиний оставил там у царя Птолемея для охраны, - их доставил сын Помпея с флотом; 800 он набрал из рабов и пастухов своих и своих близких; 300 дали Таркондарий Кастор и Доннилай из Галлогреции, из них один пришел вместе, другой прислал сына; 200 были присланы Антиохам Коммагенским, которому Помпей даровал большие награды (3); большинство среди них были конными стрелками. Сюда присоединил он дарданов (4), бессов (5), отчасти наемников, отчасти добытых приказом или распоряжением, также македонцев, фессалийцев и представителей остальных племен и государств и пополнил указанное нами выше число.

Перевод взят из «Хрестоматии», т. II, изд. 1936 г.

1. Дейотар - тетрарх Галатии, в битве при Фарсале сражался на стороне Помпея.
2. Ариобарзан - царь Каппадокии, также выступал против Цезаря в битве при Фарсале (раньше к его владениям были присоединены некоторые земли Киликии).
3. Во времена Помпея к владениям Коммагены, имевшей большое стратегическое значение в борьбе с Парфией, была присоединена крепость Селевкия, господствовавшая над южной переправой через Евфрат.
4. Дарданы - жители Дардании, области в верхней Мезии.
5. Бессы - горное фракийское племя, жило в области, прилегающей к Иллирии.

__________________
- Который час? - Лучшее время моей ЖИЗНИ-))!

Римская Республика Культура


"Освобождение от оков": к вопосу о целях магических процедур в эллинистическо-римской магии


В античной литературе иногда перечисляются цели, ради которых люди прибегают к помощи магии. По большей части эти цели вполне понятны: достижение успеха в делах, в которых рационального подхода недостаточно и требуется определенное везение - любовь, спорт, торговля; наряду с этим, предсказание будущего, своего или чужого (гадание о судьбе императора нередко выдвигается в качестве обвинения): наконец, защита от вредного влияния - механического (со стороны окружающего мира) или сознательного (со стороны людей, в том числе и колдунов).

Во втором веке новой эры бурное развитие платонизма повлекло за собой и платоническую интерпретацию магическое практики, подчеркнувшее дихотомическое различие вульгарного колдовства, направленного на выше перечисленные цели, и философской магии, к которой следует обращаться для собственного спасения (если формулировать это более богословски) или, говоря более философским образом, для очищения души.

В этой интерпретации были задействованные имеющиеся у Платона немногочисленные рассуждения о магии, как искусстве общения с демонами, являющимися посредниками между человеком и богами. Таким образом, все более платонизирующееся сознание римлянина второго века добавила еще две самостоятельные задачи - очищение души (спасение) и контакт с богами. Последний мог быть как самодостаточным (коль скоро контакт с богом и есть счастье, а счастье - цель философии), так и дополняться получением знания, недоступного иным способам познания.

Заметим, что для платонизма второго века принципиально важным является оппозиция господствовавшей тогда стоической философии. Среди таких оппозиционных положений платоников существовало и переосмысление роли и понятия судьбы, центрального для стоицизма. Если в последнем fatum и heimarmene оказывались неизбежностью, благость которой мог отрицать лишь глупец, мудрец же должен был понять их и следовать им, то для платонически мыслящих людей судьба превращалась в неизбежную и злую силу, именно на ее счет относилось помещение человека в темнице тела, т.е. несвобода души, ее осквернение. Поэтому спасение и очищение мыслились как преодоление власти судьбы. Такую позицию мы обнаруживаем во всех испытавших влияние среднего платонизма религиозно-философских учениях: герметизме, гностических системах, халдаизме (sc. учении "Халдейских оракулов"), отчасти в христианстве.

Видимо, именно в этом контексте наиболее предпочтительна интерпретация такой странной цели магических действ, как "освобождение от оков". В этом случае магические процедуры должны были обеспечивать человеку выход за пределы подлунного мира, подвластного демонам (добрым ли, злым ли - в любом случае несовершенным) и переход в мир божественного, где, будучи по своей новой природе чистым, человек (а, точнее, уже даже не человек, а бог) мог созерцать истину ясным взором или даже достигать полного блаженства. В пользу такой интерпретации говорит нередкое описание действия судьбы как "оков судьбы", за каковым образом, возможно, стоит развернутая контаминация образов темницы и пещеры из платоновских диалогов "Федон" и "Государство".

С другой стороны, у того же Платона (в "Законах"), но разумеется не только у него мы встречаем упоминание "оков" как результата магических операций, в качестве максимально общего описания зловредного действия колдуна на человека. В этом случае "освобождение от оков" будет означать нейтрализацию чужого магического влияния. Таки случаи применения магии (т.е. совершение специальной процедуры, "расколдовывающей" заколдованного человека, а не просто ношение амулета на всякий случай) мы встречаем у Августина, рассказывающего поучительную историю о двух халдеях, Евнапия, сообщающего о снятии заклятия с Сосипатры (с известной осторожностью сюда же можно отнести и ритуал посвящения Луция Исиде в конце апулеевских "Метаморфоз").

Наконец, последнее, что подводит нас уже непосредственно к проблеме власти как компонента магической ментальности. Наши источники по античной магии были основательно разобраны самими древними и в первую очередь платониками, поэтому совершенно естественно стремление современных исследователей всячески избегать платонизации нефилософских источников. Магические папирусы - наиболее богатый из таких нефилософских источников. Нам представляется, что для неплатонически и вообще нефилософски настроенного автора магического пособия (примеры которых мы имеем в греческих магических папирусах из Египта) "освобождение от оков" означало прежде всего избавление от всеохватывающей зависимости от подлунных или "околоземных" (epigeioi) демонов, которое достигалось путем обмана. Маг заставлял демона поверить, что тот, кто совершает данную процедуру - не человек, а бог более высокого, чем данный демон ранга, так сказать, его непосредственное начальство. Для этого он использовал набор атрибутов, по которым демон, по мнению мага, узнавал своего начальника, и заимствовал начальственно-повелительный тон, который так изумлял и раздражал более культурных людей, полагавших, что в этой грубости мага по отношению к демонам проявляется суеверная глупость простонародного колдовства.

На самом же деле, маг вполне мог полагать, что обманув таким образом демона (и в этом смысле достигнув богоравной природы, т.е. от "оков", удерживающей его на человеческом уровне), он получает над ним временную власть и уже с его помощью, задействуя его (реальную и постоянную, а не временную и достигнутую обманным путем) силу, обращается к достижению одной из обычным для магии целей.

__________________
- Который час? - Лучшее время моей ЖИЗНИ-))!